Рыжая Соня и Врата Немедии

Босиком, в одной короткой набедренной повязке, с растрепанной шевелюрой и легкими тенями под глазами, он выглядел сонным и все же таким сильным и красивым, что девушке захотелось снова обнять его.

— Обожаю смотреть на прекрасную женщину, занятую своим туалетом, — хрипло сказал мужчина. — С тебя можно картины писать.

— Должна же я поразить воображение Тсура, — отозвалась Соня, нежно улыбнувшись ему.

— Если ты ради этого стараешься, то вынужден тебя разочаровать: Тсур предпочитает мужчин, как истинный благородный немедиец. Он считает это признаком утонченного вкуса и образованности. Так что женская красота ему безразлична.

— Перестань сплетничать о человеке, который, все-таки, считался когда-то твоим другом, — поморщилась девушка. — Терпеть не могу таких разговоров.

Эльбер смутился.

— Но я не хотел его оскорбить, просто сказал, чтобы ты знала. У каждого свои слабости. Может, позавтракаем?

— Да, — кивнула Соня, — распорядись, пусть подадут. Я голодна, как волк.

— Это простительно, — заметил он. — После такой ночи…

Утолив голод, Эльбер сказал:

— Я пойду с тобой в Килву.

— Это еще зачем? — возразила девушка. — Велика вероятность, что тебя узнают.

— Через шесть с лишним лет? Кто? К тому же, я сильно изменился, можешь мне поверить. И вообще, на лица гладиаторов никто внимания не обращает, а играл я всегда в маске, и…

— И все-таки ты останешься и встретишься с оценщиком, — настойчиво произнесла Соня. — Килва как стояла, так и будет стоять, а я прекрасно справлюсь без тебя. Не спорь, пожалуйста.

Эльбер с неохотой согласился.

Позаботиться о том, чтобы, помимо «походной» одежды, обзавестись и другими вещами, в которых при необходимости можно изобразить знатную госпожу, Соня сообразила заранее, и теперь облачилась в белое гофрированное платье-тунику, полупрозрачное и с разрезом почти до пояса, закрепив его на левом плече и оставив правое открытым.

Рукава с бахромой не закрывали рук, что позволяло любоваться их изяществом и браслетами на запястьях в виде двух пластинок чеканного золота, соединенных застежками. Свои медные волосы девушка украсила диадемой, а поверх платья повязала широкий, тоже гофрированный, льняной пояс, ниспадавший спереди трапециевидным передником.

— Ну, что скажешь? — обратилась она к Эльберу.

— Что тут можно сказать? Богиня, — восхищенно отозвался мужчина.

В довершение Соня с помощью черного и зеленого порошка сделала себе удлиненные, по последней моде, глаза и в таком виде отправилась на поиски Тсура. Разумеется, столь знатная госпожа, каковой она теперь выглядела, привлекала немало восхищенных взоров, и, когда девушка появилась в Килве, ей не пришлось тратить много времени на то, чтобы ей объяснили, где скорее всего можно разыскать нужного ей человека. Тсур, полнеющий, с гладко выбритой головой, намечающимся двойным подбородком и обрюзгшим, словно от длительного пьянства, лицом человек, лишь скользнул по ней довольно безразличным взглядом (из чего Соня заключила, что относительно его пристрастий Эльбер не ошибся) и спросил: — Кто ты? И что тебе нужно?

— Меня зовут Баара, — представилась Соня, слегка видоизменив имя, полученное у мбонго, — и мне нужны деньги.

— Какие деньги? Я в первый раз вижу тебя и что-то не припоминаю за собой долгов перед женщинами, — удивился Тсур.

— Я тебя тоже вижу в первый раз, и лично мне ты ничего не должен. Я говорю о деньгах Эльбера. Я его жена.

Тсур застыл, точно громом пораженный.

— Эльбера?.. Но он же…

— Он жив и находится в Стигии. Я собираюсь туда вернуться в ближайшее время.

— Почему же он сам не…

— Сейчас он слишком занят.

— Значит, ты стигийка. Отлично, он всегда питал слабость к… экзотическим особам. Но у меня в данный момент нет возможности тебе помочь.

— Есть. Ты вложил деньги в доходные дома и получаешь хорошую прибыль, — перед встречей с этим человеком Соня позаботилась кое о чем разузнать. — Я буду с тобой откровенна. Ты слышал о стигийской магии? Так вот, я в совершенстве владею этим искусством, и если ты станешь упорствовать, — ее глаза полыхнули мрачным огнем, — то весьма об этом пожалеешь. За каждую монету Эльбера потеряешь вдесятеро.

— Я же всегда помогал ему, — запричитал Тсур, — а он посылает ко мне ведьму, угрожающую мне разорением! Да что же это такое?! Есть ли у людей совесть?!

— Не следует сожалеть о добрых движениях души, — наставительно заметила девушка, — а разоришься ты в любом случае, если станешь продолжать так пить- Ты же гниешь изнутри, Тсур. Итак, что ты мне скажешь?

— Две тысячи монет, — прохрипел он. — Это все, что я могу…

— Четыре, хотя ты должен втрое больше.

— Две с половиной!

— Пять, — сказала Соня. — И советую прекратить бессмысленный торг, пока я не потребовала десять. Причем прямо сейчас. В этом случае обещаю, что ты больше меня никогда не увидишь. А если от жадности тебе вздумается послать мне вдогонку убийц, можешь сразу следом за ними снаряжать людей, которые соберут их трупы.

Тон девушки оказался достаточно убедительным, и она вернулась к Эльберу отнюдь не с пустыми руками.

— О, Тсур, — воскликнул тот, — я знал, что он достаточно благороден, чтобы…