Рыжий

- Что я должен знать? - Рори нависает надо мной и вид у него абсолютно изумленный.

- Переворот, - говорю я. - Горбачеву конец. Путч. Танки. Смотри! - Я показываю ему на телеэкран.

Некоторое время он с недоумением смотрит, напряженно вслушивается в комментарий американского корреспондента, потом снова переводит взгляд на меня.

- Мы ехали в Шереметьево, и я тоже видел танки. Но я думал, это учения.

- Нет, это не учения.

Он опять морщит лоб и долго смотрит на меня. Кажется, до него, наконец, доходит. Но его реакция меня изумляет. Рори приходит в дикое возбуждение.

- Путч? Военный переворот? О, факинг! Фантастика! Где моя камера? Она у тебя дома? Да, да… - Выпучив глаза, Рори носится по комнате с видом человека, которому крупно повезло. Потом останавливается напротив меня:

- Владимир? Но почему ты все еще здесь?

- А где я должен быть?

- Владимир, ты, точно, спятил. Крэйзи! Мы должны немедленно ехать к Белому дому. Немедленно! - Он хватает меня за руку. - Вперед!

…Мы должны немедленно ехать к Белому дому. Мы должны… Должны? Но, постой, ведь я - член редколлегии газеты «Правда». У меня кабинет с приемной, двумя секретарями и правительственной связью. По пятницам мне приносят «кремлевский паек», это такая авоська с деликатесами по очень смешным ценам. Служебная дача. Черная «Волга». И что-то там еще - положенное высшей советской номенклатуре. Мне нельзя к Белому дому. Ну, нельзя и все. Это даже не объяснить. Не-льзя! Ельцину, похоже, каюк. Уйду я сейчас к Белому дому, значит уже не смогу вернуться обратно. Эти двери закроются передо мной навсегда.

Рори с явным недоумением разглядывает меня. Чего тут раздумывать? Такие события за окном, а ты - фронтовой журналист, полярный бродяга - протираешь задницу в мягком кресле! Да, ты действительно рехнулся, парень? Рори же ничего не знает о неписаных правилах нашей советской жизни. Он - с другой планеты.

…Это сейчас, годы спустя, те сомнения кажутся мне пустыми, никчемными, но это сейчас… Действительно, как это я, репортер, военный корреспондент, руководитель информационной службы крупной газеты, мог тогда сомневаться и раздумывать? Да мне с утра следовало быть на улицах, в гуще событий. Но это сейчас те мучения представляются абсурдными, а тогда…

А тогда я встал и пошел вслед за своим британским приятелем, плохо, впрочем, соображая, куда и зачем.

Мы заехали ко мне домой на проспект Мира, там Рори взял маленькую почти любительскую телекамеру.

- Что ты с ней собираешься делать? - спросил я.

- Как что? Буду снимать репортаж, а ты мне поможешь.

- Вот этой игрушкой?

- Черт подери, Владимир, другой-то ведь нет. Жаль, что мой «Бетакам» остался дома. Но знаешь, что я тебе скажу? Когда происходят такие события, телекомпании хотят получить эксклюзив и их мало заботит качество. Им подавай горячие кадры прямо из окопов.

К зданию Верховного совета России отовсюду стекались люди. Были простые зеваки - пришли, посмотрели, ушли. Были сумасшедшие - эти всегда приходят туда, где эпицентр событий. Но нет, не они бросались в глаза. Никогда прежде я не видел столько хороших лиц в одном месте, как в тот день. Никогда! Интеллигентных, светлых, добрых лиц. Эти люди наивно поверили в новую, свободную, другую страну. Страну без страха, без воровства и нищеты, без лицемерия и лжи. Они пришли сюда защищать свою веру. Для них это был момент истины. Боже, какие там были лица! Какая необыкновенная атмосфера царила там!

Строили баррикады - тащили откуда-то арматуру, камни, старые доски… Пожилые женщины профессорского вида угощали строителей горячим чаем из термосов. Звучали под гитару песни Окуджавы. Обсуждали, как организовать оборону Белого дома - если пойдут танки, если высадится десант, если в дело вступит «Альфа»…

Когда ближе к вечеру прошел слух, что в здание могут просочиться агенты Лубянки, они все взялись за руки и организовали вокруг Белого дома живое кольцо. И стояли в этом кольце часами - старики, студенты, женщины, совсем молодые ребята, москвичи.

С лязгом и гарью на некотором отдалении маневрировали танки – никто толком не знал, зачем они здесь: то ли станут стрелять по Ельцину, который сидит внутри, то ли, напротив, будут его защищать. Толпа кормила танкистов бутербродами и агитировала за российского президента, но до поры те отмалчивались и отделывались шутками. Ждали, как будут развиваться события, чья возьмет.

Тогда многие этого ждали…

Рори работал, как оголтелый. Он снимал баррикады у Горбатого мостика, костры на улице Рочдельской, живую цепь и чумазых танкистов, готовых по команде стрелять в любую сторону.