Рыжий

Узнав, что я из России, ко мне подходили другие моджахеды, приветливо здоровались и на хорошем русском языке, подпуская иной раз родной матерок, расспрашивали, как дела в Москве? Все эти люди обучались когда-то у нас: в институтах, военных училищах и даже на курсах КГБ. Вот Фарид – он начальник контрразведки у Масуда. Почти год овладевал этим специфическим ремеслом в Москве. Называл мне фамилии знакомых лубянских начальников, просил передать им приветы… По территории лагеря свободно, как у себя дома, расхаживали известный хадовский генерал и крупные чины из генерального штаба. Они были здесь своими в доску.

То, о чем прежде многие догадывались, теперь окончательно вышло на свет божий: афганцы уже давно не столько воевали друг с другом, сколько имитировали войну. Я вспомнил разговор с одним компетентным человеком, который назвал мне количество боеприпасов, израсходованных кабульским гарнизоном за одну неделю прошлого лета: сотни ракет «Скад», десятки тысяч авиабомб, реактивных снарядов и мин. Наверное, Сталинградская битва не ведала такого. И этот же человек назвал мне результаты столь массированной стрельбы: 19 убитых, 27 раненых. И то, подозреваю, эти цифры были взяты с потолка.

Старательно выполняя указания наших советников, афганские генералы разрабатывали планы грандиозных войсковых операций, поднимали в воздух армады штурмовиков и боевых вертолетов. Создавалась видимость беспощадной борьбы с врагом. А на самом деле уже давно не было ни врага, ни борьбы. Вне пределов чужого зрения, недоступная пониманию советников, разведчиков, дипломатов, подспудно протекала другая жизнь – та, которая привела к сегодняшней ситуации.

Масуд пригласил нас на ужин. Он подтвердил, что теперь уже нет причин для того, чтобы удерживать советских пленных, пообещал освободить их в самое ближайшее время (и слово свое вскоре сдержал). Он выглядел очень счастливым человеком и охотно согласился ответить на все мои вопросы.

- Какое чувство вы сейчас испытываете, стоя на пороге Кабула? Нет ли у вас тревоги перед будущим?

- Все идет по намеченному плану, и я испытываю прилив счастья.

- Гарантируете ли вы безопасность тем людям, которые были связаны с прежним режимом?

- Да, жители Кабула могут не волноваться. Мы отстраним от дел только тех, кто занимал высшие посты. Мы не намерены мстить. Передайте вашему послу, что российским дипломатам также ничего не угрожает.

По-моему, на следующее утро я увидел еще одну впечатляющую картину. К Джабаль-ус-Сараджу одновременно – с юга и севера – приближались вертолеты. Их было восемь. Из Кабула прибыл специальный представитель ООН Бенон Севан и генералы столичного гарнизона, а из Мазари-Шарифа прилетели посланцы коалиционного совета северных провинций. Получилась поистине историческая встреча. Вчера Ахмад Шах Масуд был горным разбойником, полевым командиром, одним из лидеров сопротивления. Сегодня он принимал гостей, как официальное лицо нового Афганистана. Я был рядом с ним и хорошо видел, насколько он взволнован.

Мы благополучно вернулись в Кабул, а на следующий день началось то, чего так все опасались. Сначала из Пешавара пришло сообщение: лидеры оппозиционных исламских партий, наконец, пришли к соглашению относительно раздела высших постов: главой государства будет Моджадедди, премьером - Гульбеддин, министром обороны - Масуд. Однако западные журналисты, связавшись по радио с Гульбеддином, сказали, что он отказывается от любых компромиссов и по-прежнему не намерен ни с кем делить лавры победителя.

Далее события развивались с невероятной быстротой. Я не могу с точностью сказать, кто первым нарушил уговор не входить в Кабул с оружием. Только вдруг обнаружилось: наше посольство окружено шиитами из проиранской «Партии исламского единства», аэропорт контролируют узбеки Дустома, весь юго-восток столицы под Гульбеддином, а в центре уже хозяйничают повстанцы Масуда. По всему городу поднялась бешеная пальба. Прежде «духи» все вместе воевали против «шурави» и «коммунистов». Теперь же принялись остервенело уничтожать друг друга. Поистине это была их пиррова победа.

Кто бы мог подумать, что джихад будет иметь такой необыкновенный финал.

25 апреля в три часа дня, уговорив наших новых стражей-шиитов не чинить препятствий журналисту, я выехал на «семерке» за пределы посольских ворот. В «Интерконтинентале» подхватил Рори, и мы вместе направились в центр города. Почти на каждой улице шли бои. Мы чудом добрались до набережной, запарковали в безопасном месте машину, а дальше короткими перебежками выдвинулись к мосту через реку Кабул. Здесь происходило настоящее сражение между «Хезбе» и объединенными силами Масуда и Дустома. Гульбеддиновцы засели в крепости Бала-Гиссар, воспетой еще Киплингом. С обеих сторон в битве участвовали танки и бронемашины, свинцом был пронизан воздух, а снаряды буквально на наших глазах разрушили добрую половину зданий на торговой улице Майванд.