Рыжий

Затарахтел курсовой пулемет в кабине летчиков. Дымными струями пошли реактивные снаряды из-под пилонов. Вертолет бросало из стороны в сторону. Вцепившись в откидное сиденье, я смотрел наружу, но за стеклом все было в разрывах, дымах, огне, ужасе. Боже мой! Мы летели как по лабиринту преисподней. Я был атеистом, но губы сами собой шептали: «Господи, спаси и помилуй!»

Кажется, горели сами горы. Да, мы мчались сквозь сплошной пожар. Вся кабина тоже была в дыму.

– Вспышки выстрелов слева! – кричал мне Вадим, как будто я был способен подавить душманские пулеметы.

– И справа тоже, – орал ему я.

– Держись! – кричал Саша, после очередного виража падая на меня.

– А-а-а! – орали мы все вместе, когда казалось, что уже все, горим, падаем, вот он – конец.

Потом вертушка резко пошла вверх, так резко, что нас просто расплющило на сиденьях. И снова пилот бросил ее к самой земле. И опять бешено застучал пулемет, и дымом заволокло всю кабину.

Это был самый долгий полет в моей жизни.

Он продолжался ровно тридцать девять минут.

Когда после приземления я пришел в себя и включил диктофон, чтобы прослушать запись, там был один сплошной крик. И много непечатных выражений.

Кстати, Джелалабад моджахеды так и не взяли.

1990 ГОД. ПЕШАВАР. ЮНИВЕРСИТИ-ТАУН

В Пешаваре любая европейская женщина, не имевшая видимых физических недостатков, смотрелась очень даже неплохо. Здесь с этим контингентом всегда был дефицит. Что же касается Джульет, то ее можно было считать красавицей без всяких оговорок. Стройная спортивная фигура. Чуть насмешливый взгляд серо-голубых глаз. Тонкие чувственные губы, волевой подбородок, копна коротко стриженых каштановых волос. В облике этой юной элегантной леди было что-то решительное. Каждый сразу видел, что она знает цену и себе самой, и окружающему миру.

Во второй половине 80-х Джульет занимала пост директора офиса «Афган эйд» в Пешаваре. Когда Рори недолго работал в этой благотворительной организации, он встречался с ней по делам: вместе просматривали бухгалтерские бумаги, обсуждали планы, говорили о чем-то малозначащем. Джульет, не смотря на свою молодость, уже почти четыре года прожила в прифронтовом городе и сначала поглядывала на Рори чуть снисходительно. Сколько таких инспекторов приезжало из Лондона! Поживут здесь недельку, поворошат бумаги и с явным облегчением отбывают домой. Однако этот парень, называвший себя ирландцем, оказался другим. Совсем скоро он объявил ей, что оставляет должность в «Афган эйд» и намерен целиком посвятить себя флибустьерской службе свободного журналиста. С тех пор Джульет видела его нечасто. Ирландец подолгу пропадал в Афганистане, а когда возвращался в Пешавар, то на полную катушку «оттягивался» в Американском клубе. Говорили, что у него была куча подружек. «Этот парень без тормозов», – так несколько испуганно отзывались о нем коллеги.

Возможно… Но только, когда их пути изредка где-то пересекались, ей казалось, что Рори уж как-то по-особенному посматривает на нее. В ее присутствии он всегда был подчеркнуто предупредителен и учтив. Пожалуй, даже слишком учтив.

Однажды, вернувшись с вечеринки домой, она со смехом поделилась своими наблюдениями с мужем. Но Доминик не разделил ее веселья.

– Ирландец? – Задумчиво переспросил он. – Да он явно влюблен в тебя. Вот увидишь, если со мной что-нибудь случится, он сделает тебе предложение.

Джульет только тряхнула своими каштановыми волосами и рассмеялась:

– Что ты выдумываешь, дорогой?

Она выросла в провинциальной протестантской семье, где из поколения в поколения все мужчины становились священниками и где всегда царили строгие правила. Папа-викарий определил ее на учебу в маленькую школу для девочек, расположенную в графстве Кент. Пределом мечтаний всех ее подружек было уехать в Лондон, найти там непыльную работу и удачно выйти замуж. И Джульет когда-то хотела того же: завести дом, собаку, родить детей.

Поступив в университет, она стала изучать историю искусств и к третьему курсу уже договорилась о должности в художественной галерее. На горизонте маячила жизнь, о которой все было известно наперед. Так жили ее родственники, ее знакомые, ее подруги. Но, проучившись четыре года, Джульет решила взять перерыв и отправиться в Индию. Ей просто захотелось попутешествовать, прежде чем погрузиться в жизнь «как у всех».

Индия поразила и восхитила ее, как поражает она всякого, кто обладает живой душой. Ей открылось, что существует огромный, таинственный, манящий мир, называемый почему-то «третьим». Экзотический, загадочный, не похожий на все то, что ее окружало прежде. Одни люди, оказавшись в странах этого мира, видят только грязь, нищету, отсутствие привычного комфорта. Других он сразу завораживает, делает вечными пленниками. Его краски, запахи, мелодии, его вечное солнце и синее небо, его традиции и обычаи – так и хочется раствориться в этом мире, стать его частью.

Джульет работала сначала в баптисткой миссии, потом, к удивлению знакомых, устроилась в лепрозорий – ухаживала там за неизлечимыми больными.