Рыжий

Не обошлось. В тот вечер они поздно вернулись домой после ужина в Американском клубе. Джульет сразу отправилась спать, а Доминик пошел в сад – успокоить собаку, которая отчего-то подняла лай. Когда сквозь сон Джульет услышала автоматную очередь, она не придала этому никакого значения: стрельба в Пешаваре была делом привычным. Потом в спальне зазвонил телефон, это был живущий по соседству приятель-афганец:

– Хай, Джульет! Извини, что так поздно. Где Доминик?

– Вышел в сад. А что?

– Иди проверь. Боюсь, как бы с ним не случилась беда.

Она набросила на плечи халат и выскочила наружу. Доминик лежал рядом с домом, где находился охранник. И был мертв.

Прибежал сосед, сказал, что охранник-пуштун пришел к нему и сознался – это он убил хозяина. По словам пуштуна, Доминик был сильно пьян, ломился в дом, требовал дать ему автомат. Ну, охранник от испуга и выстрелил через дверь. Через дверь? Но Доминик убит пулей в затылок. Нет, тут что-то было не так…

Убийцу арестовали. Джульет сама предложила судить его по законам свободных пуштунских племен – такая практика существовала в Пешаваре. Собрались старейшины. Их приговор был единодушным: этот человек виновен и заслуживает сурового наказания. Либо казнь, либо крупная денежная компенсация – вдова должна сама сделать выбор. Выбор-то она сделает, но кто поможет ей разгадать тайну этого убийства? Джульет пообещала себе обязательно докопаться до истины. Рано или поздно.

Француз Доминик Вергос и британец Питер Джувенал считались аборигенами среди пишущей и снимающей братии, состав которой в Пешаваре то и дело менялся. К самым авторитетным старожилам можно отнести также и американца Курта Лейбека, имевшего контракт с телекомпанией Эй-Би-Си. Но встречались там и другие яркие личности. Конечно, назвать их просто журналистами нельзя, у этих людей порог страха либо отсутствовал начисто, либо был значительно отодвинут. Я не представляю себе, чтобы обычный человек мог решиться на путешествие с отрядом моджахедов, когда на каждом шагу (на каждом – это не преувеличение) тебя поджидала смертельная опасность.

Чаще всего такие смельчаки сотрудничали с людьми Ахмад Шаха Масуда или Абдул Хака из партии Юнуса Халеса. Про Масуда у нас речь еще впереди.

Что же касается Абдул Хака, то у журналистов он имел репутацию надежного, предсказуемого человека, который всегда сдерживал свои обещания. Большинство афганцев похвастаться такими качествами не могли. Молодой пуштун из рода гильзаев прекрасно говорил по-английски. Все свои рейды вглубь Афганистана он продумывал до мелочей. Если с ним шли западные корреспонденты, то к каждому из них были приставлены специально обученные люди, головой отвечавшие за безопасность гостей.

Это был жесткий, но не жестокий командир со своим кодексом чести. Савик Шустер, который в те годы часто тайно проникал на афганскую территорию по заданию западных СМИ, рассказал мне такой случай. Однажды в ходе партизанского рейда Абдул Хак пригласил журналиста разделить с ним трапезу в долине недалеко от Кабула. День был солнечный, тихий, поэтому командир распорядился постелить ковер прямо на макушке холма, откуда открывался живописный вид. Сидели вдвоем, пили чай, беседовали. Абдул Хак, абсолютно доверявший Савику, советовался с ним, брать ли ему четвертую жену? Охрана расположилась ниже, по склонам холма. И тут налетели вертолеты. Сделав крутой вираж, они зашли на боевой курс. Вот сейчас их пулеметы, пушки, ракетные системы обрушат на холм свой смертоносный огонь. Савик мгновенно натянул кроссовки и приготовился бежать. Бежать надо, как учил его Абдул Хак, только в сторону вертолетов, ни в коем случае не от них. Так больше шансов спастись. Но его пуштунский друг отчего-то медлил. Он спокойно натянул сначала один армейский ботинок, потом другой. Затем он стал медленно завязывать шнурки. Охрана открыла по вертолетам стрельбу. Уже и холм вспучился разрывами. А Абдул Хак все еще завязывал свои чертовы шнурки.

- Почему ты так медлил? – спросил его журналист, когда опасность уже миновала. - Ведь каждая секунда могла стоить жизни.

- А авторитет? – вопросом на вопрос ответил ему Абдул Хак. – Что бы подумали о своем командире мои бойцы, увидев, как я бегу от врага.

В отличие от многих других моджахедов, особенно принадлежавших к лагерю «непримиримых», он старался проявлять уважение к пленным.

- Зачем я буду их пытать или убивать? – объяснял он. - Русских и так убедили их вожди, будто мы звери. А мы всего лишь сражаемся за свою свободу.

Абдул Хак твердо верил в то, что с победой в джихаде Афганистан ждут счастливые времена. Наступят мир и согласие. Западные страны помогут восстановить экономику. «Здесь будет азиатская Швейцария», – любил повторять он. И ради этого больше десяти лет не выпускал из рук автомат.