Рыжий

На следующий день неподалеку от их дома послышалась стрельба, и в комнату ворвался Абуфазл, торопя их срочно собираться и уходить. По его словам агенты ХАД пронюхали, где скрываются англичане и готовят операцию по их захвату. «Они знают даже о том, что вчера мы пытались обстрелять здание», – сказал Абуфазл. А Питер подумал: уж, не от тебя ли они об этом и знают? Питер давно уяснил, что многие афганцы ревностно служат и нашим, и вашим. Поди разбери их, этих афганцев.

Не без волнений им в тот же вечер удалось выбраться из города и уйти в Пагман, где хозяйничали моджахеды.

На третий день, когда ирландцу уже порядком наскучило снимать безуспешные атаки моджахедов, пытавшихся смять оборону аэропорта, его пригласил к себе Абдул Хак. Командир выглядел озабоченным. На всех направлениях отряды партизан несли большие потери. Вопреки ожиданиям правительственные войска не думали сдавать город – и это после того, как на их позиции обрушились тысячи реактивных снарядов. Агентура доносила, что в Джелалабаде нет признаков паники, а войска в достатке обеспечены боеприпасами. Сам Абдул Хак был категорическим противником лобового штурма, он предлагал другой путь, испытанный и надежный: взять город изнутри, используя подполье, террор, деньги. Напрасно к нему не прислушались. Теперь видно, что пар может уйти в свисток. Поражение, которое моджахеды потерпят здесь, станет самой крупной победой Наджибуллы, придаст Кабулу новые силы.

Все это Абдул Хак за чаем выложил ирландцу, а напоследок посоветовал не терять больше времени на подступах к аэродрому.

– Мы можем проводить тебя в горы к западу от Джелалабада. Там ты сделаешь хорошую съемку.

– А что я там увижу?

– Если все пойдет так, как мы хотим, ты увидишь много интересного. Мы готовим засаду на вертолеты.

– Засаду? – Сразу встрепенулся Рори. – Но как ее можно организовать? Это же не бронемашины и не танки.

– Можно. Вот смотри. – Он взял лист бумаги и нарисовал на нем схему. – Это ущелье, по которому вертолеты чаще всего прорываются из Кабула и возвращаются обратно. Видишь? Вот тут мы ставим крупнокалиберные пулеметы. И вот тут. Мы делаем огневые точки во многих местах – по всему маршруту. Влетев в ущелье, они неминуемо встретят кинжальный огонь. Это будет ловушка.

– А если они поднимутся выше, пойдут над горами?

– Нет, это почти исключено. «Стингеров» они боятся больше, чем пулеметов. Поэтому и стелются над самой землей. Пулеметы будут обстреливать их и снизу, и с боку, и даже сверху. Ну, как?

– Согласен, – сказал Рори. – Неплохая идея.

– Тогда собирайся. Машина пойдет через час.

Вечер и ночь я провел в доме Омара. Правда, когда снаряды начинали падать уж совсем близко, мы спускались в вырытый рядом блиндаж. Эти чертовы снаряды падали почти беспрерывно. К вечеру Омар докладывал: «Сегодня было 345 «эрэсов». Еще он говорил: «По сообщениям агентуры командиры бандформирований получили приказ перегруппировать силы и до 6 апреля взять город любой ценой». Иногда на генерала что-то находило, и он начинал общаться со мной языком передовиц из кабульских газет. «Революция победит, враг будет уничтожен, весь народ поддерживает нас». Я обреченно кивал и убирал подальше свой блокнот. Омар очень удивлялся, отчего я не записываю эти замечательные слова.

Ночью, поднявшись по нужде, я сделал одно открытие. Оказывается, и генералы, и полковники вповалку спали в соседнем помещении вместе с молоденькими солдатами. Мне и раньше много раз говорили, что в афганской армии гомосексуализм – дело обычное. Теперь пришлось убедиться в этом почти воочию.

На другой день из Кабула прорвались вертолеты, и я вместе с телевизионщиками сказал Джелалабаду «гуд бай». Не без трепета мы забрались в чрево Ми-8, где уже были раненые в синих халатах. Вертолет тут же взлетел, стал кругами ходить над городом, едва не цепляя колесами верхушки пальм. Летчики ждали, пока не поднимутся остальные. Другие машины взлетали тоже без промедления и тоже вставали в эту карусель. И транспортные, как наш, и боевые «крокодилы». Уже от одного вида этой карусели становилось тошно. От нее так и несло бедой.

Вадим ткнул меня в бок:

– Посмотри на стремянку, видишь в ней дырку от пули? Она на моих глазах появилась. В этой вертушке мы сюда летели. А бомба в одну воронку дважды не попадает. Прорвемся!

– Может быть…

Наконец, собравшись в кучу, вертолеты резко прибавили скорость, снизились до пяти метров и отчаянно рванули вперед. Я включил диктофон, намереваясь записать впечатления от полета.

Через несколько минут из кабины показалась довольная физиономия бортмеханика, он показал растопыренную пятерню и пальцем ткнул в иллюминатор. Ага, вижу: справа к нам идут на подмогу еще пять боевых машин. «Крокодилы» должны лететь впереди и обрушивать на душманские точки всю свою огневую мощь. Так под шумок мы, глядишь, и проскочим.

То, что происходило дальше, впоследствии много лет являлось мне ночью в виде кошмарных снов.

По-прежнему на минимальной высоте мы ввинтились в ущелье. И тут началось! Вряд ли, у меня хватит слов, чтобы описать это.