Ржавчина и соль

Джим нервно постучал пальцами по деревянной поверхности стола, ощущая острую нехватку писчих принадлежностей. Надо все записать. По порядку. Все свои мысли и вопросы. Потому что, если он этого не сделает сейчас, потом что-нибудь забудет или упустит.

Оставив папки на столе, Джим заглянул в каморку к Норману. Архивариуса там не оказалось. На рабочем месте он тоже отсутствовал. Зато Джим нашел перо, чернила и стопку чистых бумаг. Схватив это богатство, он вернулся в зал, где и обнаружил Жало. Тот сидел на его месте и с интересом читал содержимое досье Винсента Стара.

Подавив раздражение, Беккет кашлянул, обозначая свое присутствие. Если рассуждать здраво, то ситуация складывалась комическая. Он без спроса взял у архивариуса перо и бумагу, а тот сунул нос в его дела. Все справедливо. Вот только пахнет не очень. Причем от обоих.

Норман поднял глаза и покачал головой. Создавалось такое впечатление, что он едва сдерживается, чтобы не начать грозить Джиму пальцем.

– Будучи сыскарем, я насмотрелся на подобные дела, – Жало кивнул на папку. – Неужто, молодой человек, вы решили, что бедняга Стар причастен к смерти Николаса?

Джим молча подошел к столу и положил бумаги и перо.

– Просто захотелось узнать поподробнее, кто его заменил, – пожал плечами он. – Ник – великий человек… был им. Справедливый. Мудрый.

– Должность обязывала, – усмехнулся Норман. – Не каждому дано стать верховным судьей.

– Это точно… – кивнул Джим. Ему очень хотелось, чтобы Норман ушел. Вопросы, которые он обозначил в своей голове, надо было срочно записать. Но делать это при свидетеле Беккет не хотел. Жало – бывший сыскарь, он не постесняется заглянуть через плечо, и тогда уже Джим не сможет его убедить, будто взял досье Стара просто почитать…

Но архивариус не уходил. Освободив место Джима, он прислонился к одному из стеллажей и сложил руки на груди, внимательно наблюдая за гостем. Из кармана его сюртука торчал край какого-то конверта. Джиму показалось, что раньше его там не было.

Значит, старик встречал посыльного в тот момент, когда Джим искал в его каморке бумагу для записей. Вот и ответ, почему его не было на месте.

– Ты ничего не найдешь в этом досье, мальчик мой, – произнес Норман, и Джим вздрогнул. На миг ему показалось, что он слышит голос наставника. Боль потери близкого человека, которую он изо всех сил давил в себе, подняла голову.

– Почему вы так думаете? – сглотнув слюну, спросил Джим.

Жало пожал плечами.

– Когда твой учитель достиг невероятных высот, его досье немного… подправили. Судья должен быть безгрешным, знаешь ли. Думаю, с этой папкой тоже поработали. Забавно: второй раз подряд верховным судьей становится выходец из Оршена.

Джиму забавно не было. Его вообще тяготил этот разговор. Но его полезность он признавал. Если Норман прав, то стоит покопаться в генеалогическом древе Стара. Потому что сведения об ошибке, приведшей к смерти человека, в досье остались. А это значит, что в семье нового верховного судьи точно что-то не так.

– Я понимаю, что это невежливо, – осторожно произнес Джим, – но мне нужно поработать. Вы очень радушно встретили меня, и я осознаю, что разочаровал…

– Ничуть, – усмехнулся Жало. – Я все понимаю.

На Джима снова накатило раздражение. Ему стало казаться, что старик знает больше, чем говорит. А еще догадывается, зачем Джим приехал в Оршен.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – через силу улыбнулся он, очень надеясь, что взгляд его не выдает.

Жало отошел от стеллажа и наклонился над столом. Его глаза оказались прямо напротив Джима, и тот наконец разглядел, что было в них на протяжении всего этого разговора. Восхищение, граничащее с удивлением.

– Вы действительно выдающийся человек, Джим. – Норман полез в карман и положил на стол тот самый конверт. Печать столичной почты заставила Беккета насторожиться. – Это вам. Приходил посыльный.

– И принес конверт для меня? – опешил Джим. – Откуда он мог узнать, что я буду здесь?

– Очевидно, в гостинице сказали, – пожал плечами Жало. – Занимайтесь. Не буду мешать.

Пытаясь сообразить, как посыльный нашел его в архиве, Джим протянул руку к конверту и порвал боковой край. Оттуда выпала короткая записка и золотой перстень с рубином. Кольцо Ника, с которым учитель не расставался даже во сне.

По спине пробежал холодок. Тишина вокруг сдавила горло Джима стальными тисками, лишая возможности дышать. Дрожащими пальцами он взял записку и вчитался, с каждым мгновением чувствуя приближение душевной боли.

«Здравствуй, дорогой ученик!