Ржавые паруса

Минувшим днем он вернулся к заболоченному берегу реки, туда, где в последний раз засек промельк черного силуэта удирающего зверя. Вброд перебрался через мутную теплую воду, порыскал туда-сюда и вскоре обнаружил глубокие отпечатки лап с бороздами невтянутых когтей. Подстреленная тварь уходила к восходу, теряя зеленоватую кровь или что там текло в ее жилах. Сайнжа приметил фосфоресцирующие капли на разлапистых листьях местного папоротника, подцепил одну кончиком пальца и осторожно попробовал на вкус — кислая, аж скулы сводит. Что ж, теперь ему известен вкус крови противника, его обличье и запах. Достаточно прижмуриться и втянуть воздух, чтобы уловить эту мерцающую струйку, предстающую внутреннему оку подобием зеленоватого дымка с кровавыми прожилками.

Старый Рафихаши после краткого, но энергичного спора навязал охотнику спутников в качестве проводников и носильщиков. Старейшина настоял на трех молодых лаймерах, уверяя, что его сородичам куда полезней пробежаться по лесам в обществе Вольного, чем горбатиться на руднике. Сайнжа был готов согласиться на единственного попутчика, но утомился спорить с въедливым старцем, чей выговор внезапно сделался крайне невнятным и на редкость шепелявым. Трое так трое. Можно захватить мешки с дополнительным провиантом и снятую с «Погони» портативную рацию для связи с Хаабо. Рация была тяжеленной и до крайности неудобной в переноске: угловато распирала брезентовый рюкзак и цеплялась за низко свисающие ветви.

Шли до наступления сумерек, упавших стремительной плотной пеленой. Заночевали подле огромного старого дерева, в которое дня два-три тому назад угодила молния. Разряд проскользил по стволу от кроны, оставив белый зигзаг содранной коры, сбив часть ветвей и воспламенив трухлявые недра лесного великана. Пламя исподволь тлело, порой вспыхивая красными огоньками в дуплах, освещая, согревая и распространяя приятный обонянию горьковатый запах. Путешественники растянули по соседству с деревом два тента, закусили галетами и заползли в спальные мешки, предварительно бросив жребий и определив порядок ночных дозоров.

Попытка охотника за ужином выспросить имена или прозвища лаймеров провалилась. Их владение рог-спиком оказалось куда хуже, чем у Рафихаши. Про себя Сайнжа решил для простоты именовать старшего из спутников Корноухим, а его приятелей — Аццей и Хиффлом. Именно так его уши восприняли сочетания лаймерских фырканий и поскрипываний.

Уплывая в чуткую дремоту, Сайнжа подумал о раненом и лишенном конечности чудовище. Продолжил альяс путь по ночному лесу или тоже сыскал укромное место для ночевки? Встретил сородича, ограбившего Хаабо? Обитают ли в лесах иные альясы, помимо этой парочки? Тварь с Лаймерины казалась достойным соперником — сильным, хитроумным и выносливым, противостояние с которым требует напряжения всех душевных и телесных сил. Нет доблести в том, чтобы из надежного укрытия единственным точным выстрелом уложить огромную, но медлительную и подслеповатую гандарию. Выследить в огромном лесу шуструю, коварную и смертельно опасную зверюгу, способную в любой миг свалиться тебе на голову из засады — совсем иное дело...

Утро началось с мелкого дождя, размеренно выстукивающего дробь по натянутым тентам. Никто не погиб и не был похищен со стоянки, близкого присутствия альяса тоже не ощущалось. Ацца развел костерок, приспособил над ним котелок на треноге и не очень уверенно вскрыл жестяную банку с консервированным мясным рагу. Корноухому было поручено взобраться на дерево, таща за собой сплетенную из медных жил тонкую проволоку антенны. Сайнжа включил утробно загудевшую рацию, аккуратно подкручивая верньеры и пытаясь выставить на шкале ту длину волны, о которой он вчера условился с помощником управляющего. Динамик отозвался трескучей россыпью белого шума, и Вольный крикнул сидящему на ветке лаймеру, чтобы тот забрался малость повыше.

Раздвигая мордой траву, мимо тяжеловесно просеменила ящерица с чешуей цвета начищенного серебра и перламутра. В теплом воздухе повисла влажная хмарь, наискось перечеркнутая золотистым сиянием, пробивавшимся сквозь листву. Капли воды хрустально горели на натянутых бечевках тента. В крохотной паутине, сотканной за ночь местным пауком, слабо подергивался шестикрылый мотылек цвета индиго и киновари. Красиво, хрупко и мимолетно, как всякая истинная красота. Сайнжа постарался запомнить это мгновение — так наставляла когда-то ворчливая бабуля Хеддьяахтаамаар. Бабуля частенько твердила отпрыскам своей дочери: мир соткан из множества тончайших нитей, хитро сплетенных между собой. Настоящий охотник и воин должен с детства овладеть талантом подмечать любые мелочи, относясь к ним со всем уважением — ибо порой именно то, что кажется мелким и незначащим, спасет твою жизнь.