Ржавый капкан на зеленом поле

– Ясно!.. Подойдите, пожалуйста, сюда, госпожа Страздынь. Да не бойтесь вы, вас ни в чем не обвиняют, – успокоил он Гриету; у нее, бедной, от испуга зуб на зуб не попадал. – Вот смотрите: кругом полно всякой обуви. Есть здесь что-нибудь, принадлежащее вашему квартиранту?.. Не волнуйтесь, спокойно, неторопливо. Ошибетесь в одну сторону – нас подведете, ошибетесь в другую – своего квартиранта. А ведь какой приятный молодой человек…

Он говорил, словно завораживал. Гриета и впрямь перестала дрожать, подошла несмело к столику, посмотрела. Потом к шкафчику, снова вернулась к столику. Уверенно взяла мои ботинки, стоявшие среди прочей обуви.

– Вот.

– Они? – спросил Штейнерт у Османиса.

– Так точно! – подтвердил охранник без особого восторга.

– Ну вот, все и выяснилось. – Штейнерт улыбнулся Гриете, она тоже ответила вымученной улыбкой. – Стоило ли так волноваться?

– Извините… Значит, я могу идти?

– Зачем идти? Вас доставят на машине.

– Спасибо, уважаемый господин, спасибо!

– Вот только еще вопрос. Совсем пустяк. Для формальности.

Я снова насторожился. Что он пытается из нее выудить?

– Вы по дороге сказали мне, что ваш квартирант… Ванаг, кажется?

– Да, Ванаг он, Арвид Ванаг, – подтвердила Гриета.

– Что он не пьет, не курит – словом, ведет себя во всех отношениях образцово. И что вы привязались к нему, как мать.

– Не такая уж я старая! – неожиданно обиделась Гриета.

– Пардон! – Штейнерт отвесил галантный поклон. – Я выразился фигурально, но, признаюсь, не слишком удачно… Как старшая сестра – так нас обоих, вероятно, больше устроит…

Он явно раскидывал сети. Но какие? Что Гриета дорогой наболтала про меня? Ей, разумеется, ничего не известно о моей работе в подполье. Но Штейнерт ведь не просто собеседник, а опытный профессионал. Одно ее лишнее слово, один неосторожный намек, и я уже у него на крючке.

– И вы очень-очень беспокоитесь, когда с ним что-нибудь случается, верно? Например, когда он болеет…

– Ну да, я ведь его знаю вот с таких еще лет. – Простодушная Гриета сама лезла в ловушку… – Наши хутора рядом. У них «Ванаги», а наши – «Озоли».

– Или когда он долго не является домой… – Штейнерт все ближе подбирался к сути; мне уже стало ясно, в чем смысл его маневрирования. – Вот сегодня ночью, например… Где же это вы проводили сегодня ночь, Ванаг? – резко поворачивается он ко мне. – Мадам Страздынь вся извелась… А? Что ж молчите? Теперь вы смело можете отвечать. Ведь спрашиваю я.

Рано он торжествует, рано! У меня еще есть кое-что в запасе.

– Ездил к отцу в Ливаны.

Пусть проверяет, если охота терять время. Как раз перед моим отъездом в Ригу в городе побывал брат, и я его предупредил на всякий случай.

– К отцу?

– Да, на воскресенье. Господин Земзар разрешил сегодня выйти на работу позднее, к одиннадцати. Но я уже опаздываю. – Я выразительно посмотрел на стенные ходики. – Будет нагоняй. А то еще и удержат из жалованья.

– Ничего, это я беру на себя… Значит, в Ливаны. Интересно! Очень интересно! А вернулись как?

Клюнул!

– Поездом, разумеется. Утренним рижским.

– Так-так-так… И у вас сохранился билет?

– Ну конечно же, нет! Отобрали при проверке. Там такое творилось, на вокзале.

– Так-так-так… Теперь предположим, мы вам не поверили… А, господа? – обратился он к своим подчиненным.

– Какое там поверили, господин начальник!

– Сразу видно, что фрукт!

– Нет, нет, это преждевременно, Османис! Я не сказал, что мы не поверили. Только в порядке предположения. Как вы сможете тогда доказать, что приехали в город сегодня утром? Билета у вас нет? Нет. Из попутчиков тоже, наверное, назвать по имени никого не сумеете. Случайные соседи, верно? Один в сером пальто, другой в фуражке, у третьего вот такой нос. И все. Ведь верно?

И тут я пускаю в ход свой главный козырь:

– Соседей я не запомнил, вы правы. Даже их носов. А вот другое помню хорошо. Как у вас в Ливанах сорвало ветром шляпу и как господин полицейский офицер несся за ней по перрону.

Несколько секунд немого молчания. Двое охранников переглядываются удивленно. У Гриеты снова смертельный испуг в глазах. Штейнерт… У Штейнерта реакция смешанная. Разочарование. Злость. Удивление. И пожалуй даже уважение. Так смотрят на партнера по игре в шахматы, когда считают, что выигрыш уже в кармане, а он вдруг – шах и мат!

– Да. Все правильно, – подтверждает наконец Штейнерт. – Теперь я тоже припоминаю, где вас видел. Вы бегали в буфет и вернулись с двумя бутербродами с колбасой. Поезд уже трогался, когда вы вскочили в свой вагон.

Я счел нужным уточнить:

– Не с колбасой – с ветчиной.

– Возможно… Все свободны! Хотя нет! – тут же изменил он свое решение. – Османис! Таврис! Отвезите мадам Страздынь к месту службы – и сразу обратно.

– Слушаюсь!

– Будет сделано, господин начальник!

– А вас, – обратился он ко мне, – я попросил бы задержаться ненадолго.

– Зачем?

– Я прошу.

Штейнерт подождал, пока Османис и Таврис вместе с Гриетой вышли из комнаты, и окинул меня странным оценивающим взглядом. Он не был враждебным и вместе с тем вселял неясную тревогу.