С чистого листа 2

— Эй, не парься, я знаю. Я просто говорю, что отец думает так же и о тебе. В смысле, он недавно сел со мной и Рэйчел, чтобы еще раз пройтись по завещанию и другим документам. Боже правый! У него скопилось шестьдесят миллионов! Он сказал нам, что у него даже части всего этого бы не было, если бы он не работал с тобой и твоей компанией.

— Он заслужил каждый цент! Я не был бы там, где сейчас, без всего того, что он для нас сделал, — ответил я. — Это не только моя заслуга, отнюдь!

— Все, что я хочу сказать, так это, что когда настанет время, ну, ты понимаешь... — и он с каким-то виноватым видом бросил взгляд на стол, где сидели его родители. — Ну, ты знаешь... он бы оценил, если бы ты сказал пару слов. И мама с Рэйчел тоже.

Я кивнул:

— Было бы честью для меня. Черт, да наверняка будет куча народу, кто захочет сказать что-нибудь хорошее о твоем отце, и мне придется их всех тростью разгонять! — и я допил свой стакан. — Господи, он наверняка в конце концов осядет где-нибудь на тропическом острове на юге Тихого океана и переживет нас всех.

Аллен осушил свой стакан.

— За это я выпью!

В Вашингтоне Ньют и Банда Восьмерых (вернее, уже Семерых, так как Рик поднялся по карьере) начали получать уроки практической политики от некого Уильяма Джефферсона Клинтона. Хоть я и ожидал этого, в отличие от остальных, но все же это стало шоком. Некоторые наматывали все это на ус, а Ньют был в ярости от того, что Скользкий Вилли не опрокинулся и не прикинулся мертвым, как это стоит сделать хорошему Демократу. Клинтон залег на дно на первые пару недель нового созыва, дав нам возможность представлять по одному новому законопроекту из "Контракта" ежедневно. Когда же его спрашивали, он неизменно обещался работать с новым Конгрессом и его новым большинством, чтобы создать двухпартийное законодательство и вести страну вперед. Звучит довольно невинно.

До какой именно степени он хотел внушить нам ощущение ложной безопасности, я не знал. Хоть он сам и не поднимал шума, но это делали некоторые его ключевые подчиненные. Чаще всего я слышал выступления от Дика Гепхардта и Дэйва Бониора, оба из которых были очень опытными, крепко повязаны с олигархами и до ужаса жуликоватыми. Для них захват Конгресса Республиканцами был неестественным явлением, чем-то похожим с соитием с мертвым ослом, и им необходимо было перевернуть ситуацию. Они незамедлительно начали брать наши законопроекты и разбирать их по кусочками в надежде целиком и полностью их уничтожить. И даже больше – если бы они смогли все это уничтожить, то тогда они смогли провозглашать о том, как Республиканцы сели в лужу с нашим "Контрактом с Америкой", и что нас нужно выставить вон на следующих выборах.

За какие-то из законов им было взяться легче всего. Двумя самыми очевидными законопроектами на разнос стали Акт о сбалансированном бюджете Джона Бейнера и мой Акт о Воссоздании Америки. Это были два проекта, которые скорее всего бы стали скомпрометированы Демократами – и в таком случае всеми остальными! Оба закона подразумевали огромные затраты, и позволяли конгрессмену выбрать из бесчисленного количества вариантов, как от лица избирателей или спонсоров обобрать казну. Иногда это что-то относительно невинное и недорогое (по государственным меркам), вроде федерального финансирования очередного музея кукурузы в Айове. В иных случаях это могут быть откровенно безумные проекты вроде "моста в никуда" на Аляске, который обходился почти в треть миллиарда долларов, и соединял континент с городком, где было всего пятьдесят жителей. Это растратная политика во всей свой красе. Запомните могучее слово "резервирование".

Я предупредил Джона и остальных о том, что будет происходить, и что если мы попытаемся как-то это остановить – ничем, кроме сердечных приступов, это не закончится. Самое большее, чего мы могли достичь – это контролировать и влиять на вещи, и скрывать более безумные моменты, освещая их только по необходимости. Нам также нужно было контролировать наших собственных коллег, которые теперь были в позиции власти и хотели снять и свои сливки.