С чистого листа 2

— Покрасила! Я же вижу! Точно покрасила! — и я залился смехом, и стал только сильнее смеяться, когда она пихнула меня в плечо. От этого я ее громче расхохотался. — Занавески с ковром сочетаются?! А воротнички с манжетами?!

Мэрилин завизжала на меня настолько громко, что на это в кухню сбежались девочки, и она снова попыталась меня ударить, так что я только обхватил ее руками, не прекращая хохотать. Холли посмотрела на свою сестру и сказала:

— Они сумасшедшие!

— Они странные! — ответила Молли.

От этого засмеялась и Мэрилин. Тогда же меня проинформировали, что я теперь до конца жизни не увижу ни воротничков, ни манжетов, ни ковров с занавесками, отчего я только смеялся. Хотя я решил продолжить.

— Вы за новыми очками-то ходили?

Мэрилин близорука. У меня же это случилось, когда мне исполнилось восемнадцать, но до того, как я познакомился с ней. Она никогда не знала меня без очков. У нее же это начало проявляться ближе к третьему десятку, и дошло до того, что ей для просмотра телевидения или фильмов уже требовались очки. Поскольку она отказывалась признавать свои проблемы со зрением и носить очки, она постоянно щурилась или пыталась скрывать это.

— НЕТ! — и она снова меня пихнула, а я снова начал смеяться.

Я отомстил ей, снова обхватив ее руками, и в этот раз я ухитрился таки задрать ей юбку так высоко, что я уже ощущал начало ее колготок.

— Хочешь, чтобы я узнал, не бегаешь ли ты без белья?

Она рассмеялась:

— Потом, а если не будешь вести себя прилично, то никогда!

— И с каких пор ты хочешь, чтобы я вел себя прилично? — и я ущипнул ее за задницу, отпустил и налил нам вина. Мэрилин от этого покраснела. — Каков шанс, что вы заглянули еще и в Victoria’s Secret или в Frederick’s Hollywood (магазины нижнего белья)? На это она покраснела еще сильнее.

С тем, как Мэрилин пыталась сравниться с Донной Раймарк в вопросе стиля (хотя ей бы никогда не удалось это в плане роста), еще одним крупным делом для нас было как-то публично отдалиться от Ньюта Гингрича. Нам нужно было описать его как безнадежного демагога, который повел меня по ложному следу, но теперь же я вернулся на путь истинный. Это оставило довольно горький осадок во мне. Я четко знал, что я делаю, когда помогал разогнать Демократов, и я действительно верил, что части «Контракта с Америкой» всем нам пойдут на пользу.

Единственное, с чем я действительно согласился, так это с тем, что Ньют далеко не закончил свою войну с Биллом Клинтоном. Я знал, что он наступает на Скользкого Вилли со всех фронтов, с каких только мог, и чересчур усердно. Для начала, Моника Левински уже работала в Белом Доме в качестве интерна. Я как-то раз видел, как она проходила мимо, и чуть не оглянулся, когда понял, кто это был. Симпатичная девушка, хотя по мне и немного пухленькая. С другой стороны, мне нравились фигуристые брюнетки, и если бы она скинула пять-семь килограмм в боках, то даже меня бы это соблазняло. Может, она просто отлично работала ртом. Клинтон не мог удержать свой член в штанах, даже если их зашить, и несмотря на все, что бы я ни сделал, Ньют бы на это и надавил.

Во всем остальном же Клинтон был также уязвим. В личном плане Кен Старр уже проводил расследование Клинтонов об их инвестиции в Whitewater Development, и дело погружалось все больше и больше в их запутанные и сложные финансовые дела. В публичном плане возникло противоречие, касающееся транспортной службы Белого Дома, неправомерного доступа к различным архивам ФБР, и уже начали проявляться проблески различных шпионских скандалов, в которых были замешаны китайские бизнесмены, связанные с Пекином. Я сказал Мэрилин, что он был отличным политиком, но в дом через парадный вход я бы его не впустил, и не оставил бы ее или детей с ним наедине. Я бы заставил его заходить через кладовку, и после рукопожатия мыл бы руки.

Все это означало, что у Гингрича было много дров, чтобы развести под Клинтоном костер, и у него не было ни единого намерения от этого отказываться.

Что это означало для меня? Не важно, какое бы ни было мнение у меня самого, меня ни в коем случае нельзя было видеть рядом с этой мелочностью. Если Ньют бы и начал обвинять Клинтона в супружеской неверности, или курении травы, или его уклонении от призыва, я не мог позволить себе быть втянутым в это. Мне нужно было стоять в стороне и сохранять позицию государственного деятеля. На что-то мне было совершенно плевать (на курение марихуаны), и какие-то пункты ко мне не относились (моя ширинка всегда оставалась застегнутой, спасибо огромное, но Ньют сам был известным дамским угодником; чья бы корова мычала), а каких-то не хотел касаться (я служил, но нападать на Клинтона ничем хорошим не обернется; лучше уж просто держать себя в рамках, если спрашивают).