С чистого листа

Сет изо всех сил тычет Кама локтем в бок, отчего тот рассыпает жареную картошку, которую собирался заглотить.

– Черт тебя подери, Пауэлл.

– Я вчера вечером кое-что нарыл, – продолжает Сет и достает из кармана листок бумаги.

– Господи! Порнуха? – Надо было сообразить. Я снова принимаюсь рисовать.

– Да нет же! – На самом деле у него хватает духу обидеться, хотя, насколько мне известно, Сет считает, что Интернет изобрели ради двух вещей: порнухи и покера. – Номер один. С ними легко говорить.

– С кем легко говорить? – Я продолжаю делать наброски.

– С толстыми девчонками. – Я так резко вскидываю голову, что чуть не сворачиваю себе шею. Он пытается сохранить серьезный вид, но сдержаться не может – уже хихикает.

– Номер два. Красивые женщины не всегда милые.

– Это точно, – вставляет Кам.

– Ты что мне такое тут читаешь? – спрашиваю я.

– «Десять главных причин встречаться с толстыми девчонками». В онлайне нашел. – Он помахивает бумажкой, потом снова подносит ее к лицу, что-то читает про себя и начинает завывать. Я пытаюсь выхватить у него листок, но он заводит его за голову. – Номер три…

Кам вырывает у него бумажку и подает мне. Я комкаю ее в шарик и собираюсь швырнуть через зал в мусорную корзину, но мне не хочется, чтобы ее кто-то оттуда выкопал, так что я сую ее себе в задний карман. Нагибаюсь через стол и даю Сету по лбу.

Тот продолжает смеяться.

– Придурок, – говорит Кам и запихивает в рот остатки жареной картошки.

Я знаю, Сет думает, что всех рассмешил, но внутри у меня все горит, словно я вдохнул дым с лесного пожара.

– Оставь ее в покое, брат. Я серьезно.

– Ух ты. Конечно, конечно, хозяин. Как изволите.

Он вытирает слезы с глаз и пытается отдышаться. С минуту он сидит спокойно, а потом, хихикнув, снова разражается хохотом.

Я пытаюсь не обращать на это внимания. Кому какое дело, что они думают? Я говорю себе, что дело не в том, что она толстая. Не это меня волнует. Я вообще не волнуюсь. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Оставили нас в покое. Но в голове мелькает мысль: «А если у тебя это несерьезно? А если это твой идентификатор?»

– Ты круглый идиот, Сет Пауэлл, – заявляю я, собираю свои наброски, недоеденный обед и ухожу от них подальше.

Либби

Список подавших заявки на кастинг в спортивно-танцевальный коллектив «Девчата» висит на двери кабинета Хизер Алперн. Пока что записались семь девушек. Я – номер восемь. Джейви подает мне ручку, я наклоняюсь и вписываю свое имя. За спиной слышится:

– О Господи, ты тоже решила попробовать?

Кэролайн Лашемп смотрит на меня сверху вниз с такой жуткой притворной улыбкой, что делает ее похожей на королеву красоты, ставшую серийной убийцей.

Я отвечаю:

– О Господи, откуда ты узнала?

Она, хлопая глазами, пялится на меня, потом на мое имя в списке, затем на Джейви и снова на меня.

Я продолжаю:

– Только представь – мы можем оказаться в одной команде. – И тут я обнимаю ее своим самым плотным захватом. – Увидимся на кастинге!

От смеха Джейви еле держится на ногах. Она петляет по коридору, словно пьяная. Наконец она выпрямляется и перестает хохотать, чтобы спросить меня:

– Так что ты решила насчет ситуации с Аттикусом? Обследовалась или нет?

– Не обследовалась. Я решила, что ему все-таки лучше было знать.

– Как всегда.

На вождении нас распределяют по трое на машину, и поскольку группа состоит в основном из десятиклассников, оставшиеся девятиклассники оказываются вместе: Бейли, Тревис Кирнс и я.

Я почти уверена, что Тревис под кайфом. Он то и дело выдает с заднего сиденья комментарии типа:

– Давай жми, толстуха… Лети как ветер… Разгони ее… Покажи всему миру, на что ты способна… Надави своей прекрасной ножкой на педаль газа… Отправь нас на луну, сестрица… или хоть в Инди… Отвези нас в Инди… Отвези нас в Инди… В Инди… Инди… Инди… (Дальше неразборчивые слова, сопровождаемые безумным смехом.)

Бейли с ним на заднем сиденье, и она буквально вжалась в дверь, чтобы держаться от него как можно дальше. Однако, оставаясь верной себе, она продолжает улыбаться. Мистер Домингес во всей своей мужественности сидит на пассажирском месте. Я за рулем и ничего не могу с собой поделать – я вся горю. Руки пощипывает, и какой-то сумасшедший жар поднимается верх по ногам к животу и заливает грудь. Я словно вся пылаю, но в каком-то смысле это говорит мне, что я ЖИВУ.