С чистого листа главы 100-165

Поскольку все озвученные ответы на этот весьма простой и практичный вопрос являли собой высокотехнические финансовые объяснения, для понимания которых требовался докторат по экономике, так что общественное мнение было на нашей стороне. Я знал, что в будущем, по крайней мере, в той временной линии, где я был до этого, проблему бы решили совершенно иначе. Республиканская Партия, будучи в плену «безналоговой» коалиции Гровера Норквиста и партийных спонсоров-миллиардеров, резко снизила налоги, особенно для богатых, и вернула нас к дефициту. Это вообще отдельно от того факта, что мы умудрились развязать две разные войны без каких-либо понятных планов на то, как оплачивать хотя бы какую-то из них. Президентство Буша-младшего вогнало нас в триллионные долги!

Гровер не был главным фактором в моих расчетах на тот момент. Он не мог грозить мне тем, что спонсоры отзовут свои вложения в мою кампанию. Он все еще был в процессе формирования своего нечестивого альянса с Чайной Партией, которая еще не существовала. Но он мог угрожать мне, попытавшись найти кандидатов, которые попытались бы баллотироваться и выступить против меня на праймериз, что было отдельной вероятностью. Праймериз обычно играют на руку укрепившейся избирательной основе партии больше, чем электорату во время общих выборов. Вдобавок к этому, во время праймериз происходит меньше переворотов, чем в общих. Совместив два этих пункта, крепкая консервативная основа могла свергнуть действующего кандидата, но затем бы проиграла общие выборы более умеренному кандидату от противоположной партии.

На меня это не слишком убедительно повлияло, по крайней мере, на тот момент. Но я мог заметить, что это легко могло повлиять на кого-то из моих коллег. Я поручил Марти обдумать это дело и передать Институту Возрождения Америки выгоду поддержки других кандидатов и действующих лиц, выступающих против дефицита.

Одной крупной проблемой той весной для меня стал ужас в Колумбайне. В апреле парочка пришибленных готов решила устроить стрельбу в своей старшей школе в Колорадо. Как автор акта о Защите Второй Поправки, я оказался в центре жарких споров о контроле оружия. Это была полностью проигрышная ситуация. Все рассосалось за пару недель, как и все подобные вещи – всё внимание привлекло нечто не менее страшное. Боже, какая же это ужасная ситуация!

К середине весны уже было очевидно, что Чарли действительно хотел пойти в морскую пехоту. Он с запалом участвовал в подготовительной тренировке сержанта Родригеза, и его оценки, казалось, подходили для того, чтобы он мог сбежать из старшей школы Хирфорда. Мы смягчились к середине семестра, когда сержант показал нам документы на имя Роберта Бакмэна, без второго имени, которые он собирался пропустить, и мы подписали их. Тогда же я сказал Чарли, что если он попытается соскочить до выпускного, то на остров Пэррис он отправится по частям. Даже Мэрилин присоединилась со словами:

– Не для того я тебя сама рожала десять часов, чтобы ты не закончил школу! – подкрепив это яростными размахиваниями пальцем.

– Иногда она становится страшной, – шепнул он мне позже.

– Мне об этом расскажи! – прошептал я в ответ.

Чарли выпустился, и затем он с парочкой своих друзей на неделю поехали в Оушен-Сити. Он спрашивал, можно ли им слетать в Хугомонт, и я только рассмеялся в ответ! Только международного инцидента и войны мне не хватало, когда эти ребята решат увязаться за кем-то, кого я могу знать, вроде премьер-министра! Мы просто сняли им дом на неделю, заставив парней добыть немного деньжат, и затем отправили за ними пару водителей, чтобы уберечь их от неприятностей. Я напомнил Чарли, что судимость закроет ему путь в морскую пехоту.

Хорошо было то, что никому не понадобились деньги на залог из тюрьмы, и разъяренные отцы молодых девушек не гонялись за футбольной командой старшей школы Хирфорда. Минус же был в том, что не думаю, что агент по аренде недвижимости был сильно обрадован количеством оставленных пустых бутылок из-под пива. В августе мы облегчённо вздохнули и отпустили Чарли с сержантом Родригезом.

Позднее той осенью мы столкнулись с трагедией. Пышка начала хандрить с тех самых пор, как Чарли ушел в морскую пехоту. Она была его собакой. Это он подобрал ее и дал ей кличку (в каком-то роде), а также хорошо о ней заботился. Она чаще всего спала в его спальне, обычно на его кровати. Как только он уехал на остров Пэррис, Пышка стала беспокойной, и бродила туда-сюда между его пустой спальней и нашей. На первой неделе октября у нее начали случаться приступы на кухне и в гостиной.