С чистого листа главы 100-165

Октябрьские сюрпризы были мифом, поскольку даже если и удастся такой провернуть, то этого никогда нельзя признавать. Предыдущие кандидаты включали туда объявления о наступающем мире во время войны во Вьетнаме (Хамфри против Никсона), о предположительных тайных сделках между Республиканцами и иранцами, чтобы держать людей в заложниках до самого конца выборов (Рейган против Картера), и о различных обвинениях Иран-контра (Буш против Клинтона). И что же теперь должно произойти, и с кем? Обычно хочется, чтобы сюрприз случился в октябре, когда есть достаточно времени, чтобы манипулировать получившимся фурором, но недостаточно времени для команды соперника, чтобы ответить на это.

Это случилось на выходных после Дня Труда, в воскресенье десятого сентября. Заголовком воскресной редакции New York Times стало «Кандидат в вице-президенты – военный преступник?» с небольшим подзаголовком на главной статье – «Бакмэн обвиняется в массовых убийствах!»

Спустя пару мгновений после того, как это объявили по CBS на «Воскресном утре», зазвонил телефон. Фрэнк Стуффер в ужасе пялился на экран, прослушивая звонок. Затем он повернулся ко мне и сказал:

– Нас вызывают обратно в Вашингтон.

Глава 132. Октябрьский сюрприз

Воскресенье, десятое сентября 2000-го года.

Первое, что нам нужно было сделать – выбраться из отеля. Все наши телефоны просто разрывались от звонков, и через пару минут еще и раздался стук в дверь. Фрэнк открыл ее и увидел там управляющего отелем. В приемной и у переднего входа было целое столпотворение, и ему было весьма нелегко сдерживать репортеров, которые так и пытались проскользнуть дальше. Я кивнул.

Я повернулся ко всем остальным и сказал:

– Народ! У нас есть пять минут! Все по комнатам и пакуйте свои вещи, живо! – затем я повернулся к управляющему. – Мне нужно два грузовика или фургона, чтобы вывезти нас и весь наш багаж. Вы сможете это устроить?

Он подумал с секунду и ответил:

– Думаю, что да. Они будут не самые симпатичные, и они мне еще будут нужны.

Я достал свой кошелек и всучил ему в руку стодолларовую купюру:

– Нам не красота нужна, а покой. Вы сможете это устроить?

Его рука отправилась в карман.

– Сейчас сделаю, – и он направился к двери.

Я схватил его за руку:

– Подождите! – затем я повернулся к Фрэнку, – Прикажи, чтобы к переднему входу, где все и собрались, подогнали лимузины. Скажем им, что мы уезжаем через пятнадцать минут.

Менеджеру же я сказал:

– Фургоны подгоните к черному входу через десять минут. Вперед!

Через десять минут управляющий провел нас к черному входу к паре лимузинов, похожих на очень большие фургоны вроде тех, на которых ездят в аэропортах. Я дал ему еще пачку наличных и мы выехали через боковой вход и через парковку в переулок. За нами никто не ехал.

Выехав, мы направились в сторону Вашингтона. По пути мы все прочли и перечитали единственную доступную нам статью, изданную New York Times, и перепечатанную Assiciated Press. Это была сильно исковерканная статья о вооруженном вторжении американской армии в Никарагуа под руководством двинутого капитана Бакмэна. К концу статьи я задумался, а не отправился ли уже Мартин Шин, чтобы убить полковника Куртца, или, в данном случае – меня.

Остаток поездки я размышлял о том, сколько об этом разузнало Times, и кто дал им эту информацию. Эта история была захоронена почти целых девятнадцать лет. Я почти не светил своей Бронзовой Звездой, и никогда, ни при каких обстоятельствах не озвучивал на публику, как я ее получил. Я только списывал все на аспект с грифом «Совершенно Секретно», и говорил, что я дал клятву не разглашать, и не сходил с этой точки. Исходя из того, что я разузнал за годы, армия запрятала это дело в самом глубоком архиве, какой только смогли сыскать; это было явно не лучшим моментом в истории американской армии. Да и кто, кроме командования, мог знать об этом?

В армии было около тысячи солдат и офицеров из батальонной спецгруппы, кто знал что-то о той миссии, но хоть они и точно это обсуждали между собой, они бы наверняка не стали бы ничего сообщать репортерам, и не знали бы ничего особенно критичного. Тех, кто действительно знал очень грязные детали тех времен, было всего пара десятков человек, и им было приказано держать рты на замке, и у начальника военной полиции и его сотрудников не было причин болтать; они уже жили дальше своими жизнями, и им явно было не нужно, чтобы газеты в их городах писали истории о том, как они арестовали и избивали раненого офицера. Других офицеров, которые уже ушли в отставку, это бы тоже не порадовало.