С чистого листа главы 100-165

Больше мы не потеряли ни одного самолета. БЖУХи (неофициальное название В-52 – "Большой и Жирный Уродливый Хер", официальным названием была "Стратокрепость"), которые вылетели туда, не оставили там ничего, кроме масляного пятна и небольшой кучки развалин на севере Аравийского моря. Хотя в целом потерь у нас было больше. Отряды спецназа, команды "А", которых мы высадили на севере Афганистана, смогли встретиться с Северным альянсом для тренировочных миссий и поддержки. Оставшиеся же бойцы Талибана и Аль-Каиды, уже собравшиеся вместе, пользовались проверенной временем техникой противостояния атакам пехоты. Они скрывались на ближайшем холме или горе, и давали своим врагам напасть. Поскольку нападающие на них были нерегулярными отрядами и партизанами, они не могли позволить себе каких-то серьезных жертв, так что атаки со временем затихали. Здесь в дело вступают высокие технологии американских зеленых беретов. Бойцы, с которыми они собирались вместе, начинали наступление, талибанцы бежали в горы, затем нерегулярные окружали их и создавали много шума у подножия, и затем зеленые береты вызывали атаку с воздуха на вершину горы. Бомбы с улучшенной системой наведения были невероятно точными, и могли быть сброшены талибанцам прямо на коленки. Две-три таких бомбы могли с легкостью зачистить всю гору целиком.

С другой стороны – дерьмо случается. Было два случая дружеского огня, когда бомбардировщикам были переданы неточные координаты, и в обоих случаях зацепило команды "А". Я вспомнил, что на первой жизни было то же самое, и реакция была похожей. Погибали бойцы Северного альянса, но из-за того, что вместе с ними погибали и американцы, местные посчитали это всего лишь ценой общего дела, и это показало им нашу солидарность и поддержку.

Большая часть бомбардировок прошла в первый день, но когда разведка начала выявлять, кто еще выжил, добавлялись новые цели. На третий день мы сбросили пару тонновиков на мечеть, которую использовали в качестве армейского штаба. К тому моменту из Кабула и Кандагара начали прибывать и публиковать свои репортажи зарубежные журналисты и к выходу готовилось целое видео. По этому поводу Ари засыпали вопросами на следующий день во время утренней пресс-конференции, и, к моему веселью, начал грызться с прессой.

– Не хотите, чтобы мы бомбили церковь? Отлично! Тогда не размещайте под ней ваших солдат! И может, даже держитесь подальше и от школ с больницами тоже!

После этого, когда его спросили о жертвах среди гражданских, он дал тот же ответ, что и я:

– Президент сказал мне, что он не спрашивал. Так же, как и Аль-Каида не спрашивала нас о наших жертвах одиннадцатого сентября.

Это вызвало огромнейший фурор! Как же мы могли быть настолько бесчеловечными, чтобы бомбить церкви, школы и больницы!? Как я мог не думать о побочном ущербе? На этот счет говорящими головами велись долгие дискуссии, а не совершали ли мы военные преступления. В целом у меня сложилось впечатление, что Нобелевскую премию мира я за это не получу.

Некоторые возмущения затихли через два дня, хоть и не все. Талибанцы, будучи в какой-то дыре под названием Бамиан, решили воспользоваться местной больницей, как своим штабом, когда тамошние врачи и медсестры решили пожаловаться на это. Они все были немецкими и швейцарскими врачами и медсестрами, которые сотрудничали с «Врачами без границ». Талибанцы решили вопрос очень просто, выведя их наружу, поставив у стены и расстреляв, и затем опубликовав это как часть своего джихада. Это не слишком очаровало немцев, которые до этого возмущались американским империализмом.

Ари и Джош все это время также следили и за моим рейтингом популярности. В пятницу, когда я дал присягу президента, я был на высшей точке в 91 %, а затем мой рейтинг начал медленно падать. Когда мы начали бомбить Афганистан, он подскочил до 90 %. Ари и Джош обрадовались этому, как и весь мой штат сотрудников, но я только улыбнулся и покачал головой. Это бы долго не протянуло. Если бы я не разобрался с экономикой и всем остальным, то это военное помешательство не удержало бы меня там, где мне нужно было быть, чтобы чего-то добиться. Мне бы очень повезло, если ко времени выбором в 2004-м я остался хотя бы выше 50 %.