С чистого листа главы 100-165

– Итак, теперь ты не можешь отсудить у меня никаких денег, и прежде чем я умру и ты сможешь получить хоть что-нибудь, ты уже будешь стариком. Вот мое предложение. Это единовременное предложение, и никаких встречных предложений приниматься не будет. Соглашаешься или уходишь.

Эти двое переглянулись, и затем снова посмотрели на меня. Я продолжил:

– Во-первых, я заплачу тебе десять миллионов. Ты будешь прямом вычеркнут из моего завещания. Ты получишь ту же выплату, что и мои дети, только тебе не придется ждать, когда я умру.

Осознав, что его лёгкие миллиарды испарились, Петрелли, казалось, был в ужасе. ДеСантос же сидел с таким видом, будто бы думал, что он все ещё умнее меня. Я продолжил:

– Это будет выплата только за то, что ты был получателем моей ДНК. Твоя мать тебе тоже кое-что оставила. Очевидно, что это был не ее ум, не ее смекалка или очарование, потому что у тебя нет ничего из этого. Но она оставила тебе свои дневники. И я хочу выкупить у тебя эти дневники ещё за десять миллионов. Ты отдашь все эти дневники. И они будут уничтожены, не будучи опубликованными.

Петрелли, казалось, снова начал на что-то надеяться. Я же ещё не закончил.

– И наконец, в качестве компенсации за утрату матери и ужасную боль за то, что ты рос без отца, будет выплачена ещё сумма в пять миллионов, чтобы смягчить твои страдания. Итого выходит двадцать пять миллионов, которые будут выплачены по четвертям, по шесть с четвертью миллиона в год. После этого я уже не буду президентом, так что любая цена трудностей, которая ты думаешь, что есть, станет нулевой. И ты также соглашаешься никогда не обсуждать это соглашение или его условия. Если ты откажешься передать все дневники или нарушишь условия данного соглашения, то оно становится недействительным, и ты будешь должен возместить все уже уплаченные суммы плюс проценты.

Я кивнул Дэвиду Бойесу, и он достал ещё один документ и подтолкнул по столу.

– Вот условия, – сказал он. – Они не обсуждаются.

Я возражал против выкупа этого подонка – во всех смыслах этого слова! Может, я ещё и мог бы стерпеть выплату наследства в десять миллионов, поскольку это было той же суммой, которую бы получили и мои другие дети. Остальные же пятнадцать миллионов были шантажом и ничего больше. Я бы скорее потратил сумму вдвое больше на то, чтобы его похоронить.

Вместо этого я столкнулся с плотной стеной из своих юристов и старших работников, все из которых хотели скорее закопать это дело поглубже. Я отдельно встретился с Дэвидом Бойесом, и он прямо сказал мне: – Карл, повзрослей! Этот парень может тянуть все это годами. Ты можешь сделать это дороже для него, но ты не можешь это остановить. Он может бороться вечно, подавая иск за иском, и когда-нибудь он выиграет дело. Все приостановки истекут, приказы будут пересмотрены и дневники будут вскрыты. В какой-то момент суд постановит, что дневники можно опубликовать, и вы уже начнете выяснять, кто будет получать с них доход. Ты хочешь, чтобы твои жена и дети прочли о твоих потных играх и забавах на заднем сидении машины твоего отца?

– Мы никогда не делали этого в машине моего отца!

– О, заткнись! Всем плевать! Ты всерьез хочешь провести следующие четыре года своего президентского срока в качестве вечерней шутки? Кого бы ты хотел, чтобы он сыграл тебя в фильме?

– Черт! – пробормотал я.

– И вот ещё кое-что для раздумий. Чем больше ты с этим борешься, тем ценнее становятся дневники. Чем дольше ты борешься, тем больше человек захочет узнать, из-за чего ты борешься. Пара моих людей уже посмотрела приблизительную цену этих дневников. По скромным подсчётам она составляет тридцать миллионов, и может поднять до пятидесяти. Как я уже сказал – повзрослей. Соверши эту чёртову сделку!

Так что я совершил эту чёртову сделку. Я предложил двадцать пять миллионов парню, который думал, что хорошо получать двадцать пять тысяч в год. Бумаги ещё мгновение просто лежали на столе, и затем Петрелли потянулся к ним. Но затем вытянувшаяся рука ДеСантоса схватила их первой. Он начал изучать их.

– Нам нужно некоторое время, чтобы рассмотреть это.

Бойес взглянул на меня. Я кивнул. Он ответил:

– Двадцать четыре часа. В это время ожидающий внизу федеральный пристав сопроводит вас до Нью-Йорка, где вы передадите дневники. Они будут находиться в федеральном владении до тех пор, пока данная ситуация не разрешится.

ДеСантос едва заметно кивнул. Настала пора заканчивать. Я поднялся:

– Я потратил слишком много времени на эти глупости. Мистер Петрелли, я понятия не имею, почему ваша мать никогда не сообщала нам о своем материнстве. Это было ее решение, а не ваше и не мое. Что разочаровывает меня больше всего – так это то, как кто-то с половиной моих генов может вести себя так, как вы. Может быть, вы и мой потомок, но вы точно не мой сын. Я надеюсь никогда больше о вас не слышать, – и я, оставив юристов в конференц-зале, ушел вместе с агентами. Довольно всего этого!

Глава 158. Затишье перед бурей