С чистого листа главы 100-165

Я не удивился, когда ДеСантос согласился на выдвинутые условия, и заставил Петрелли подписать бумаги уже на следующий день. Пристав вернулся в Вашингтон с подписанными бумагами и дневниками. Пока завершались последние шаги в обработке бумаг, дневники были переданы в федеральный суд. Затем, наконец, дневники были переданы мне. В те же выходные я поехал домой в Хирфорд, оставив Мэрилин в Вашингтоне. Я не стал их читать. Я только взял коробок спичек, отправился на посадочную площадку и закинул дневники в старые картонные коробки. После этого я полил их жидкостью для розжига и поджёг. Было прохладно, но мне было плевать. Я только стоял там и смотрел на это, периодически подталкивая не загоревшиеся страницы обратно в огонь до тех пор, пока ничего не осталось. Я не думаю, что я когда-нибудь бы понял, почему Джена никогда не выходила на контакт, но я и не хотел читать ее дневники, чтобы попытаться это выяснить. Это казалось мне слишком тайным и личным. Это было так давно, и так горько.

Пресса же не хотела упускать отличного скандала. Джон Эдвардс в большинстве своем заткнулся, когда стало очевидно, что он остаётся в Сенате, и ни Петрелли, ни ДеСантос, ни я ничего не говорили. Однако, природа не терпит пустоты, так что репортеры начали сообщать о том, что сообщать было нечего. Все это дошло до точки на первой неделе декабря. Брайан Уильям перенял на себя "Ночные новости NВС" от Тома Брокау, и умудрился добыть себе интервью один-на-один с президентом, как большое и яркое вступление. Да, все было большим и ярким, но, наверное, не совсем так, как он это себе представлял.

Мы сели в зале картографии, как и на некоторых предыдущих интервью, но в этот раз здесь были только я и Уильямс, без Мэрилин или ещё кого-либо из членов семьи. Предполагалось, что это будет обсуждением моих планов на второй срок администрации Бакмэна в плане сотрудников и будущих законопроектов.

Уильямс: Мистер президент, для начала – поздравляю вас с победой на выборах. Вам приятно думать, что вам больше не придется баллотироваться на пост?

Я (усмехнувшись): Брайан, думаю, это несколько преждевременно. Может быть, я и не буду баллотироваться на пост, но точно будет достаточно ещё выборов, где меня могут задействовать для влияния. Если я все сделаю правильно, то, может быть, я смогу потом помочь парочке своих коллег-Республиканцев.

Уильямс: А если что-то пойдет не так?

Я (улыбаясь): Тогда, может быть, мои коллеги-Республиканцы не захотят моей помощи. Поживём – увидим, не так ли?

Уильямс: Вы считаете скандал с Петрелли одной из тех вещей, которые могут пойти не так?

Воу! А это откуда взялось?! Уверен, что это отразилось на моем лице, потому что я перестал улыбаться или смеяться и пристально взглянул на Уильямса.

Я: Это совсем не то, что я собираюсь обсуждать, Брайан.

Уильямс: Мистер президент, вы должны признать, что на некоторых избирателей этот скандал все же повлиял.

Я: Я бы не согласился с этим, и я думаю, что окончательные результаты голосований говорят сами за себя.

Уильямс: Вы до настоящего момента отказывались обсуждать этот скандал. Почему так?

Я: У меня нет никакого желания обсуждать что-либо подобное, Брайан. Я здесь для того, чтобы обсудить изменения, грядущие в ближайшие четыре года.

Уильямс: Мистер президент, почему вы не обсудили то, что произошло, и не объяснили все это американцам? Разве не было бы нереалистичным ожидать, что это останется в тайне спустя столько лет?

Я: Тогда позвольте мне закрыть эту тему. Я думаю, что до больного очевидно, что американская общественность способна отделить мои действия в качестве президента Соединённых Штатов от того, что бы ни произошло с парой подростков тридцать лет назад. Это не было чем-то большим, чем личным делом для причастных к этому людей. Никакие законы не были нарушены. Не было никакого скандала и сокрытия. С тех пор этот вопрос был разрешен и мы оставили это позади и живём своими жизнями дальше. Больше, чем это, никакого обсуждения не будет.

Уильямс: Что же насчёт дневников? Была ли за них какая-то выплата?

Я: Давайте дальше, мистер Уильямс. Эта тема начинает надоедать.

Ари Флейшер с первого января оставлял свой пост, и его место должен был занять Уилл Брюсис. Когда нас не снимали, я сказал Ари, что в качестве рождественского подарка NВС на неопределенный срок лишались своих пресс-привилегий в Белом Доме. Он забеспокоился и начал возражать против этого, но мне было все равно. Уильямс сознательно нарушил нашу договоренность перед интервью.

– Репортёр NВС солгал президенту Соединённых Штатов! Действия имеют свои последствия, Ари, и не только для меня. Может, настало время и репортерам это понять.