С чистого листа главы 100-165

– А что насчёт вас, парни? В смысле, именно парни, не девушки, разве вы тогда не были тоже в группах? – я услышал согласные голоса и несколько парней из группы показали большие пальцы, хоть я и сомневаюсь, что это достигло микрофона. – Ладно, вот и сам вопрос. Вы поймёте, почему я не мог спросить этого у Элисон. Мы с Мэрилин уже годами об этом спорим. Она говорит, что исполнители вроде вас собираются в группы и музыкальные коллективы, потому что любят музыку и выступать, а я говорю, что парни-подростки присоединяются к группам, чтобы знакомиться с девчонками.

Пэйсли громко на это расхохотался, и его группа тоже. Даже группа подпевки, все женщины, хохотала так, что чуть живот не сорвали. Публика тоже смеялась, как и Мэрилин.

– Ну ты и гад! – сказала она мне.

Пэйсли ухмылялся, когда сказал в микрофон:

– Отличная идея была меня подставить, мистер президент! Кого же я разозлю – главную даму страны, или же парня, который может приказать налоговой службе мной заинтересоваться?

Я на это только улыбнулся.

– Мне все же придется сказать – музыка и выступления. Простите, сэр, но моя мать никогда бы меня не простила, если бы я разозлил даму!

– Ха! – добавила Мэрилин и бросила на меня надменный взгляд.

Я же ещё не закончил. Я оглянулся на группу:

– Парни? Музыка или девчонки?!

– Девчонки! – проревела группа.

Брэд снова смеялся, а Мэрилин слегка толкнула меня локтем в бок.

– Брэд, думаю, что тебя обошли по голосам! Думаю, теперь отпущу тебя играть.

– Отличная мысль, сэр, а я отпущу вас разводиться!

Мэрилин засмеялась и обняла меня, затем она подошла к нему и поцеловала его в щеку, после чего мы сели обратно. Казалось, что даже детям после этого вечер понравился, и на следующий день по большинству комедийных и новостных передач показывали отрывки того бала.

Я надеялся, что я в этом году смогу что-нибудь сделать в Вашингтоне. Последний год, год выборов, был совершенно безнадежным. Каждый четвертый год в Вашингтоне не делается ничего. Теперь же я хотел предотвратить раздутие пузыря, даже если бы это привело к спаду. В спаде нет ничего необычного, и он часто был следствием лопнувшего пузыря. Фокус был в том, чтобы не дать пузырю слишком вырасти. Великий экономический спад произошел из-за того, что пузырь искусственно раздули до невероятных размеров, после чего внезапно лопнули. Я хотел как-то усилить регулирование банков и дать нагоняя федеральной национальной ипотечной ассоциации и федеральной ипотечной корпорации, чтобы люди реалистичнее смотрели на них. Если бы у нас произошел небольшой спад в 2006-м, что было через пять лет после предыдущего, то ко времени выборов в 2008-м мы бы снова двигались вверх, что всегда хорошо для действующей партии. Это был холодный, но реалистичный расчет. И все же с этим было менее болезненно работать, чем заставлять всех пахать до тех пор, пока все не полетит к чертям, и у нас не произойдет худший спад со времён Великой Депрессии!

О, и также мне нужно было выравнивать бюджет перед лицом довольно серьезного противостояния между Демократами и Республиканцами! Республиканцы всерьез настаивали на снижении налогов. Я три года откладывал этот процесс, держа излишки бюджета и выплачивая госдолг. Демократы же хотели оставить налоги так, как они были, и увеличить пособия. Все хотели, чтобы паровоз с наживой продолжал ехать на своих бисквитный колесах, особенно с таким безрассудным рынком недвижимости. Я знал, что произойдет, и отчаянно хотел удержать все под контролем.

Хуже всего для меня было то, что у нас снова был разделенный Конгресс. Палата представителей все ещё была у Республиканцев, но Демократы ухитрились отбить себе Сенат, где было пятьдесят Демократов и Берни Сандерс в качестве Независимого против сорока девяти Республиканцев. Худшая часть? Гарри Рейд был новым лидером большинства Сената, и Гарри я не нравился. Мы не особенно любезничали. Он был куда либеральнее меня, и мы не сходились во мнениях по многим вопросам. Даже там, где я занимал либеральную позицию, такую как, например, "за выбор", он оказался про-лайфером! Я уже мог ощущать тот участок между своими лопатками, куда я знал, что будут вонзать нож!