С чистого листа, главы 166-174, Эпилог

— Я покажу тебе старуху!

— Очень на это надеюсь! — смеялся я.

Мэрилин не поверила мне про Бенджамина Франклина, поэтому, как только мы вернулись в Белый дом, я позвонил в библиотеку Конгресса. Я поговорил с библиотекарем, доктором Биллингтоном, тот со смехом пообещал выслать копию написанного Франклином письма. Он также предупредил, что я играю с огнём. Я ответил, что это за жизнь без толики тепла.

На Благодарение мы остались в Белом доме на традиционный ужин. В прошлом году мы ели индейку в Курдистане. В этом году на иракских границах было тише, и там оставалось меньше войск. Нам удалось собраться всей семьёй.

Молли и Баки приехали из Лансдауна, Чарли и Меган пришли с 30-й улицы, а Холли явилась с тем же парнем, который был с ней на свадьбе. Он по-прежнему выглядел как грязный бомж. Когда я спросил Мэрилин, насколько серьёзны их отношения, она ответила, что очень серьёзны, они вместе переехали на новую квартиру.

— Ты встречался с Джерри на свадьбе! Где ты был? — Отозвалась она.

— Не знаю, может, управлял свободным миром?

— Хм! Что ты за отец!

Будучи семьёй, мы должны были появиться на публике за день до Благодарения на ежегодном помиловании индеек. Годами индеек приносили президенту в качестве подарка от всевозможных птицеводческих ферм, главным правилом было поблагодарить дарителя за птицу, признать её качество, а на следующий день съесть её.

Чтобы испортить по-настоящему хорошую идею, доверьтесь Рональду Рейгану. Он решил даровать индейке "президентское помилование" и превратил это в представление государственного масштаба. Лично я был бы счастлив вернуться к старой традиции. А теперь мы должны были помиловать двух индеек, которые всегда носили прелестные патриотические имена, вроде "Либерти" и "Фридом". В частном порядке я бы назвал их "Джуси" и "Делишес".

Во всей церемонии были неприятные нюансы. Худший — Джерри, который всё ещё выглядел и одевался как грязный бомж. Чарли, Баки и я были одеты в костюмы и пальто, с шарфами и перчатками. Джерри был в джинсах, футболке Pearl Jam, жалкой поношенной парке и дырявой шерстяной шапке. Я взглянул на него и проворчал:

— Ты издеваешься?! Подожди минутку.

Он носил почти одинаковый размер со мной, хотя был выше на пару дюймов. Я пошёл в гардеробную и вытащил свободную шинель и чистый головной убор

— От, надень это. — Сказал я Джерри.

— Можешь встать сзади, когда будут фотографировать.

Он замер и недружелюбно посмотрел на меня:

— Что не так с моей одеждой?!

Я закатил глаза:

— Ничего, если ты в походе с бойскаутами. Но это не поход. Это Белый Дом, официальная резиденция президента Соединённых Штатов Америки, и тебя покажут по национальному телевидению в Розовом саду. Ты действительно хочешь, чтобы твои родители увидели тебя в вечерних новостях в таком виде, будто ты бездомный и болтаешься возле мусорного костра на Бауэри?

— Папочка! — Взвизгнула Холли.

Я посмотрел на старшую дочь:

— Никаких папочек! Это не лаборатория в Принстоне. Это реальный мир, где иногда приходится приодеться. И раз уже речь зашла об этом, сейчас уже слишком поздно что- то предпринимать, но стрижка и триммер для бороды сделают твоего парня гораздо более презентабельным, хотя для этого потребуется долгий-долгий путь.

— Простите? — Недоверчиво переспросил Джерри.

— Карл, тебе не кажется, что ты уже переходишь границы? — Спросила Мэрилин, улыбаясь.

— Нет, не кажется! Мне плевать, даже если этот парень новый Эйнштейн. Он носил костюмы. Однажды ему придётся окончить университет и найти работу. Люди нанимают людей, которые носят костюмы, стригутся и подстригаю бороду. Таков реальный мир.

— Папочка!

— Мы вернёмся к этому позже, но, Джерри, если ты хочешь быть здесь с Холли, тебе нужно переодеться в это пальто и надеть этот головной убор. Если ты встанешь сзади, никто не увидит твои джинсы и кроссовки. Шарф закроет ту штуку, которую ты называешь бородой.

— Я ушёл, чтобы дать остальным возможность подумать и согласиться со мной. Мэрилин их успокоит. Через двадцать минут Джерри, уже в чистом пальто, шарфе и головном уборе — и Холли с Мэрилин пришли в Овальный кабинет, где я торчал с остальными. Джерри и Холли упрямились, при этом Мэрилин выглядела довольной. Я кивнул, улыбнулся и напомнил остальным:

— Помните, широко улыбайтесь!

Холли заворчала, но Мэрилин подтолкнула меня к двери. Закончилось всё тем, что мы стояли в Розовом саду на холоде, все одетые в пальто с шарфами и перчатками, а две гигантские белые индейки сидели на столе. Я только что даровал обеим птицам своё помилование и пожелал им долгой жизни. (Которая редко длится больше нескольких недель или месяцев после церемонии; такие птицы настолько велики, что у них серьёзные проблемы со здоровьем.)

Обычно на телевидении церемония занимает, ну, может быть, 30 секунд, потом пресса задаёт несколько безобидных вопросов. Когда меня спросили: "Мистер президент, за что вы благодарны этому году?" Я ничего не мог с собой поделать, попросту не смог остановиться. Это было слишком легко: