С дамасской розой, алой или белой...(СИ)

Брок не мог перестать трогать его, ощупывать каждый крутой изгиб развитых мышц: выпуклую грудь, твердый пресс. Длиной члена природа Джека тоже не обделила, и Брок, с трудом оторвавшись от губ, вобрал в рот толстый ствол, с наслаждением ощущая солоноватый, чуть пряный вкус на языке. Запах Джека становился ярче с каждым полузадушенным стоном, с каждым нервным, неуверенным движением, когда он не знал, куда деть руки: то засовывал их под подушку, невольно, инстинктивно подаваясь бедрами и насаживаясь на пальцы до самых костяшек, то хватался за изголовье кровати, глухо вскрикивая каждый раз, как Брок попадал по простате.

- Хочу тебя, - вымученно, тихо произнес Джек. – Брок, пожалуйста. Хочу тебя в себе.

- Резинки?

- Я здоров и… в общем, проблем не будет. Но если хочешь…

- Не хочу, - Брок навис над ним, если над кем-то настолько крупным вообще можно было нависнуть, и осторожно приставил головку ко все еще тугому входу. – Смотри на меня, Джек. Хочу, чтобы ты видел, как я хочу тебя трахнуть. Растянуть твою узкую жадную задницу. Она же жадная, да, детка?

- Н-н…

Джек смотрел, не отрываясь, с убийственной уязвимостью: сосредоточенно, жадно. Чувствовалось, что тот хочет свести ноги, прикрыть если не член, то хотя бы шрамы, но Брок накрыл его живот ладонью, погладил «осьминога» и медленно надавил членом на сжатые мышцы.

- Дыши. Дыши, маленький. Я не спешу. Сегодня все для тебя. Расслабься, хороший мой, славный. Горячий, такой послушный. Я сделаю тебе хорошо, нам обоим. На меня смотри, Джек.

Джек смотрел, не отрываясь, будто не веря. Он вцепился руками в изголовье кровати до побелевших костяшек и трудно, длинно выдыхал. Брок гладил его по животу, зная, что сможет сдержаться, быть осторожнее, ласковее, чем когда бы то ни было. Просто потому, что видел в глазах Джека отчаянное желание ему верить. Что не обидит.

Глядя на Джека Роллинза в ринге, например, сложно было представить безболезненные и несмертельные способы причинить ему обиду, но сейчас Брок видел его без привычного слоя молчаливой нелюдимости, которым он отгораживался ото всех, защищаясь.

С ним Джек был болезненно обнажен, как голый нерв, и Броку ужасно не хотелось его разочаровывать.

- Давай, малыш, расслабься. Впусти меня, я не…

Брок уже хотел пообещать, что не причинит боли, как Джек вдруг обнял его ногами за бедра и надавил пятками на задницу, выгнулся навстречу, удивленно поскуливая, вбирая в свое тесное, скользкое нутро.

- Не спеш… Джек, детка… Блядь.

- Брок, - простонал тот, высоко растянув гласную, и Брок зажмурился от резко полыхнувшего возбуждения, горячей волной прокатившегося по спине и скопившегося в паху. – Пожлст…

Невнятные, жаркие мольбы, половину которых Джек пытался мужественно проглотить, инстинктивная плавность, с которой он насаживался на член, пластика его сильного тела, чуть неуклюжего вне боя и, как оказалось, постели, возбуждали до потери всякой связной мысли. Брок медленно толкнулся и снова вышел полностью, подразнил чувствительную кожу, поцеловал нежную внутреннюю часть бедра, гладкий участок без единого шрама, и толкнулся снова в тугую нежную глубину, вызвав у Джека довольный тихий стон.

Впервые, пожалуй, действительно довольный, без примеси удивления и неверия.

- Давай, Брок, - прошептал он. – Сильнее.

Господи, это было круто. Джек был выносливым, как он сам, сильным и не жаловался на уставшие ноги или неудобную позу. Он жадно отдавался, и Брок бы даже засомневался, кто кого тут трахает, если бы не растерянный обожающий взгляд из-под длинных чуть загнутых на концах ресниц. Без вечной тесноты презерватива все ощущалось острее и жарче, будто его выпустили на свободу из душного кокона.

Брок честно хотел удержаться от вязки хоть первый раз, но Джек так просяще скулил, тянулся губами, боясь, что его оттолкнут, что Брок не смог отказать, не смог подтвердить глупые сомнения в том, что тоже хочет этого. Тесная задница жадно сжала узел, и Брок, почти ослепнув от жаркого удовольствия, продолжал толкаться внутрь короткими, сильными рывками, почти не двигаясь, но чувствовал, как разбухающий узел давит внутри Джека на то самое чувствительное местечко, на центр их общего удовольствия, и тот стонет непривычно громко, открыв влажные губы, задыхаясь и правильно, крепко сжимая его в себе.

С Джеком можно было не бояться придавить хрупкого партнера, не опираться на локти во время острого, выматывающего удовольствия, накатывавшего волнами. Брок кончил, едва только Джек задохнулся под ним, сжимаясь почти до боли на его члене, с хриплым стоном заливая живот и грудь, отчего волоски слиплись смешными дорожками, а потом аккуратно потянул Брока на себя, устроил сверху и обнял – нежно и крепко. Благодарно.

Они ни о чем не говорили. Только целовались, пока не смогли расцепиться.