С думой о Родине

У меня сохранилась запись выступления на слете помкомвзвода (позднее командира взвода) роты автоматчиков из 262-й стрелковой дивизии кавалера ордена Славы сержанта А. Н. Томского, отметившего, что советы командующего служат для него наукой воевать. А это был, несмотря на молодость, закаленный и умелый воин, слово его было весомым. Томский добровольно, 16-летним подростком, вступил в армию еще в начале войны. Уроженец села Савватеево Калининской области, он принимал участие в освобождении Калинина, а затем с боями шел на запад. На слете он дал обещание не щадить жизни за освобождение Белоруссии и до конца сдержал его. В бою 2 марта 1944 года Томский первым ворвался в траншею противника. Дважды раненный, продолжал руководить взводом и лично уничтожил 15 гитлеровцев, но вражеская пуля сразила юного командира. За этот славный подвиг Алексею Арсентьевичу Томскому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Боевой опыт изучался и обобщался в армии в разных формах. В марте 1944 года нам удалось провести, к примеру, семинар командиров и начальников политотделов соединений, офицеров штаба и политотдела армии. С докладами на нем об итогах боевой деятельности войск и ее политического обеспечения выступили начальник штаба Симиновский и начальник политотдела армии Петров. Но душой и этого разговора об опыте был Н. Э. Берзарин.

Он не только сам дважды брал на семинаре слово в связи с возникавшими дискуссиями, но и мне посоветовал дополнить свое выступление постановкой некоторых проблемных вопросов. В итоге были уточнены и сформулированы единые взгляды на задачи деятельности этой категории командного состава.

Хочу сказать, что после Духовщинской операции Николай Эрастович полностью вошел в курс боевых дел армии, глубоко разбирался в обстановке, принимал смелые решения и настойчиво проводил их в жизнь. Без суетливости, уверенно управляя войсками, он не подменял штаб, наоборот, всячески старался активизировать его; с этой целью он любил встречаться с офицерами-направленцами, ценил получаемую от них информацию. С большим желанием и ответственностью командарм участвовал в политико-массовой работе, подчеркивая ее значение для укрепления воинской дисциплины и повышения морального духа войск. Он был доступен для подчиненных, уважал их достоинство, не терпел грубости.

Вообще в его характере удачно сочетались волевое начало, присущее военачальникам, и душевная простота. За это Берзарина любили и уважали окружавшие его люди, могли пойти за ним, как говорится, в огонь и воду.

В то время в офицерской среде еще продолжался оживленный обмен мнениями о пьесе А. Корнейчука «Фронт», осенью 1942 года опубликованной в «Правде». Некоторые товарищи высказывали сомнение, целесообразно ли было драматургу в разгар войны отражать в острой форме недостатки какой-то части наших командных кадров. Н. Э. Берзарин был на стороне тех, кто ценил пьесу за смелую критику отсталых методов руководства войсками, заявлял себя решительным противником горловщины.

Своеобразная страница в летописи жизни армейского коллектива связана с женщинами-фронтовичками.

К весне 1944 года в нашей армии служило около 3 тысяч женщин, в большинстве своем молодых, которым впору было только начинать жизнь. Но, исполняя патриотический долг, они мужественно сражались с врагом, стойко выносили на своих плечах суровые военные тяготы.

И первыми среди отважных патриоток я всегда вспоминаю девушек-снайперов. Они прибыли к нам по путевкам ЦК ВЛКСМ, что само по себе подчеркивало значительность их миссии. Мы решили, что боевую работу им лучше всего начать в 17-й и 19-й гвардейских дивизиях, где было много знатных снайперов. Действительно, девушки быстро освоили опыт ветеранов и вскоре сами заслужили уважение всех гвардейцев. Верный глаз, безупречная наблюдательность, терпение, хитрость — все качества подлинного снайпера были при них, и девушки в буквальном смысле слова загоняли гитлеровцев под землю.

Довелось мне беседовать в те дни со снайпером Л. М. Бубновой о начале ее фронтовой жизни.

— В первые дни было страшновато, особенно от воя и разрывов снарядов и мин. Но теперь мы уже привыкли к этому, — говорила она. — Бойцы и командиры нас уважают, смотрят на нас как на своих близких боевых товарищей, помогающих истреблять фашистов.

О том же говорили и другие девушки.

К моменту завершения боев под Витебском снайперы Валентина Зюзева, Екатерина Попова, Наталия Коробейпикова, Нина Крюкова, Мария Крестинина, Надежда Апраксина имели на своем счету по 10 и более уничтоженных гитлеровцев, а замечательные снайперы Мария Малеева и Людмила Рязанова были награждены медалью «За отвагу».

Воевали девушки и как разведчицы, связистки, проявляя и в этих опасных, да и нелегких даже для мужчин видах ратного дела трудолюбие, ответственность, отвагу. Отчаянной смелостью выделялась командир взвода разведки штаба 5-го гвардейского корпуса Мария Бойко. Вместе с ней действовали разведчицы Клара Архипова и Александра Петрова. Помню, все они отличились при захвате мостов через Лучесу.