С. Ю. Витте

Потом его вызвали по делам, и вернулся он много позже. Стол его был в полном беспорядке, все бумаги разбросаны. Он разозлился. Ведь он строжайше запретил трогать что бы то ни было на его столе. Вдруг он заметил, что на полях одной из страниц его мемуаров, валявшейся на полу, синим и красным карандашами нарисован трубочист. Он узнал в этом рисунке творение Лёвы. Он был в замешательстве. Нужно ли его отчитать? Ведь так могли пропасть важные документы. Нет, справедливости ради надо признать, что ребенок не виноват, виноват был он, когда оставил свои бумаги валяться на столе, нужно было их убрать. И кроме того, не достаточно ли страдал бедный ребенок? Внезапно он услышал осторожный стук в дверь, она приоткрылась и показалась детское лицо с лукавым взглядом; мальчуган вошел с толстой книгой под мышкой и колодой карт в руках:

– Дедушка, Ольга Карловна примеряет платье, а мне скучно одному, ты ведь скоро закончишь главу, которую начал вчера. А потом давай поиграем в Акулину.

Мужчина попытался придать своему лицу строгое выражение и, указывая ребенку на трубочиста, сказал:

– Кто это сделал?

Мальчик с гордостью ответил:

– Я. А ты видел, что я написал под рисунком?

Круглым почерком было выведено: Дедушка!

– В следующий раз я тебя строго накажу и расскажу о твоих проделках маме, которая тебе задаст.

Мальчик хитро посмотрел на дедушку и ответил крайне хладнокровно:

– Неправда. Никогда ты этого не сделаешь. А ведь ты только сегодня утром сказал, что лгать очень плохо.

Мужчина покраснел. Чтобы уйти от столь щекотливой темы и заключить перемирие, он покорно взял у мальчика книгу и не мог удержаться, чтобы его не поцеловать.

Про себя он подумал:

– Как же Лёва проницателен!

Впрочем, разве это не он самый умный в семье?

Нарышкина-Витте В. С. Воспоминания русской девочки // Воспоминания В. С. Нарышкиной-Витте. М., 2005. С. 131–145.

А. Е. Кауфман Черты из жизни гр<афа> С. Ю. Витте Продолжение

Я видел в последний раз графа Витте в июле прошлого [1914] года в курорте Зальцшлирф беседующим со старым одесским купцом. Командированному тогда к нему для беседы берлинскому корреспонденту большой московской газеты Т-ку и сотруднику берлинской печати М-ку[249] Витте высказал, не без осторожности, свои взгляды на назревавшие после сараевской драмы события и отозвался довольно прохладно о своем преемнике В. Н. Коковцове, которого он, впрочем, открыто критиковал в Государственном совете.

Как говорили мне лечившиеся в Зальцшлирфе соотечественники, Витте был центром внимания всего курорта. Сезон считался открывшимся, когда туда приезжал «Excellenz Witte», пользовавшийся большим почетом и уважением. На него указывали пальцами впервые приезжавшие в Зальцшлирф. Помещение, им занимавшееся в кургаузе, никому не отдавалось внаймы. Чтобы не причинять беспокойства «Excellenz'у», на террасе его квартиры сооружен был небольшой шатер-палатка, где почетный гость мог сидеть, невидимый соглядатаям. Зальцшлирфские обыватели избегали ходить по так называемой виттевской тропинке, где он гулял обыкновенно с внуком. Часто можно было его видеть стоящим на мосту, следящим за движением рыб в местной речонке или беседующим со знакомыми.

Любопытно, что вскоре после отъезда Витте из Зальцшлирфа, почти накануне возгоревшейся войны, его стали там усиленно разыскивать. Распространялись нелепые слухи, что к нему приезжал из Англии адмирал для каких-то таинственных переговоров. Бывшего русского премьера, к которому, по его словам, император Вильгельм относился одно время особенно благосклонно, наградив его самым высшим орденом, немецкие власти заподозрили в шпионстве. В квартире, где жил гр<аф> Витте, произведен был обыск. Не поспеши он выехать из Германии, С. Ю. оказался бы в числе военнопленных или подвергся бы обвинению в шпионстве.

Из Зальцшлирфа граф Витте отправился в Италию, а в конце августа 1914 года был в Одессе. В беседе с посещавшими его одесситами граф высказал уверенность, что Россия выйдет победительницею из войны, хотя враг жесток и силен.

За несколько дней до кончины С. Ю. Витте жаловался вдове недавно скончавшегося его закадычного друга Д-го на систематическую травлю, которой он подвергается.

– Я чувствую себя, – заявил он, – как травленый волк, хотя я совершенно устранился от всякой внутренней политики…

Существует мнение, что министры финансов, ворочающие государственными миллионами, имеют большие состояния. О графе Витте его недоброжелатели уже после его кончины говорили, что его миллионы хранятся в немецких банках и что это обстоятельство и было-де причиною несочувствия экс-министра русско-германской войне. «Виттевские миллионы» – плод досужей фантазии. Еще недавно бывший министр финансов для улажения дел близкого ему человека должен был продать часть своей земли и хлопотал через В. Н. Коковцова о выдаче ему известной суммы…

А хоронили «миллионера» графа С. Ю. Витте по третьему разряду…