С любимыми не расставайтесь!

– Вообще-то у меня здесь и знакомых нет… Что ты, мальчик, не можешь выбрать? Эта резинка для карандаша, эта резинка для чернил. Плохо, когда в городе никого нет знакомых. А я тем более не привыкла одна, прямо погибаю…

Когда Катя шла с работы домой, Настя увязалась за ней. Кате было не до нее, она собиралась кое-что купить, постирать. Однако странная женщина не отставала от нее ни на шаг.

– Мне надо в магазин, – остановилась Катя.

– И я с вами, – сказала женщина, – я все равно никуда не спешу.

Катя пожала плечами, и они зашли вместе. И вместе вышли из других дверей уже с покупками.

– Давайте я понесу, вам тяжело, – предложила Настина родственница.

Но Катя отстранилась.

– Зачем же, мне нетрудно.

– Вам сегодня нечего делать? – вдруг спросила женщина. – Давайте сходим в кино.

– Какое кино, у меня сегодня стирка.

– Хотите, давайте вместе постираем, отдохнем и пойдем. – Кате была подозрительна эта настойчивость, и она затруднялась ответить.

– Не хотите – не надо, – отступилась женщина. – Тогда до свиданья.

Радуясь освобождению, Катя сказала:

– Будет время – заходите в магазин.

– Спасибо, – сказала дама и вдруг неожиданно поцеловала ее.

Катя не успела сообразить, к чему бы это все, как та оставила ее и пошла назад.

Настя шла по улице, поглядывая на номера домов и сверяясь с адресом, записанным на полях газеты.

Свернула в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в дверь.

Ей открыла школьница лет пятнадцати.

– Толя дома? – спросила Настя.

Но школьница смотрела на нее и не отвечала.

– Мне нужно Толю, он дома? – еще раз спросила Настя.

– Толю?.. Его нет, – ответила наконец девочка. – Но он, может быть, скоро придет. Подождите его.

Настя поколебалась, но прошла.

– Пальто можно повесить здесь.

Настя сняла пальто.

– Сюда, пожалуйста. Садитесь, можете почитать.

Настя села и взяла с полки книжку.

Девочка до ее прихода делала уроки и снова пристроилась к тетрадкам, но за дело не принималась. Она во все глаза смотрела на гостью. Взгляд у нее был прямой и несколько даже мрачноватый, какой бывает в этом возрасте у натур целеустремленных и сосредоточенных.

– Простите, какое у вас удивительное лицо! – сказала она. – Кто вы? Если не хотите, можете не отвечать.

– Почему? Зовут меня Настя, я работаю в магазине.

– Это правда? Хотя – простите, – какие основания у меня не верить. Вы хотите, чтобы вас звали Настя? Хорошо, я так вас и буду звать. Знаете, до четырнадцати лет я была гадким утенком. Когда я поняла, что могу кому-нибудь нравиться, я потеряла к этому интерес и стала синим чулком. Сначала я думала о людях лучше, чем они есть, потом – хуже, чем они есть. А теперь вижу, что все гораздо обыкновенней. Вы со мной согласны? Меня зовут Ирина.

– Не знаю, по-моему, на свете много необыкновенного.

– Это почти цитата, – улыбнулась Ирина. – Из Шекспира. Раньше мне казалось, что в подонках есть что-то привлекательное. Сильные, свободные люди. А как вы относитесь к подонкам?

Настя удивилась.

– Это хорошо. Я тоже поняла, что они отвратительны. Не потому, что я идейная, я и правда так думаю. Вообще, может быть, дело в возрасте, но все меняется. Раньше я ждала, что любовь придет одна, как солнце. И вот – я не могу влюбиться. Хочу! Влюбиться чисто, ничего не требуя взамен. И – не могу.

– Может быть, еще не время? – предположила Настя. – Я намного вас старше и то…

– Я поняла вас. На всякий случай готовлюсь к одинокой старости, когда я буду вот такая, – она втянула щеки, показывая, какой будет. – Но мне нужно кого-нибудь почитать. Если я никого не буду почитать, я буду чувствовать себя сумасшедшей. Странное ощущение: мне кажется, если бы вы только захотели, я бы пошла за вами куда угодно.

– Все-таки молодость – это страшная вещь, – сочувствуя и переживая, проговорила Настя. – Надо быть мудрой, надо быть очень мудрой.

– Вам это как-то удалось. Вы и хороши собой, вы и умная, и скромная, а это, может быть, главное. Но откровенность за откровенность. Настя! Я не знаю, какие у вас отношения с Толей. Он мне брат, и я его люблю. Но, поверьте мне, – он не стоит вас! Я знаю его пятнадцать лет. Нет, он хороший. Но при всех его качествах – вас он не стоит.

– Злая ты девка, – сказала Настя. – Сейчас это у вас модно: сердитые молодые люди. Но если молодые люди сердитые – это еще полбеды, а вот если женщины станут все злые, что тогда за жизнь начнется, ты себе представляешь?

Больше ей не хотелось разговаривать, она встала и пошла к двери.

Но девочка побежала за ней на лестницу и крикнула вниз:

– Я поняла вас! Вы считаете, что главное – это доброта… Но постойте, как же тогда понять Гамлета: «Чтоб добрым быть, я должен стать жесток?..»

Настю волновали противоречивые чувства.

Как-то в школьном кружке юннатов я видел растение, которое посадили вверх корнями. Нечто подобное случилось с Настей: корни ее прежней жизни были вынуты из земли и повернуты к солнцу. И как сразу стало светло! Но за воздух очень трудно держаться…

Странное дело – когда Настя удивлялась и улыбалась, встречные прохожие, глядя на нее, тоже удивлялись и улыбались. Когда же ее одолевала рассеянность – с прохожими происходило то же самое.