С любимыми не расставайтесь

— Слушается дело о расторжении брака Лаврова Дмитрия Степановича и Лавровой Екатерины Петровны. Сюда прошу.

Катя прошла по проходу задорно, сзади ее необыкновенный узел-коса казался еще золотей и роскошней. Митя стал рядом с ней.

— Дело рассматривается судом Первомайского рай-

она в составе: председательствующий — Пахомова, народные заседатели: Перов и Шевелева. Доверяете

суду в таком составе рассматривать дело?

— Доверяю, — сказала Катя.

— Вы, Лавров?

— Доверяю.

— Лавров, садитесь. Лаврова, вы поддерживаете иск мужа о расторжении брака?

Катя не ответила.

— Поняли вопрос? Вы же возражали против расторжения брака?

Катя долго молчала.

— Если он против, то что я могу сказать?

— Значит, теперь уже не возражаете?

— Нет... Он запер комнату и не пускал меня ночевать.

— Где же вы ночевали?

— Сначала я лазила в окно по лесам, у нас тогда леса были строительные.

— Как же это он мог не пускать вас на собственную площадь? Была какая-то причина?

— Он считает, что я ему изменила.

— Он правильно считает?

— Это не имеет значения.

— Как же — не имеет значения! Изменяли вы ему или нет?

— На этот вопрос я отказываюсь отвечать.

— Ваше право. Но имейте в виду, что вы это делаете во вред себе... Лавров, встаньте. Правильно ваша супруга указывает причину расторжения брака?

— Все правильно.

— Вы настаиваете на иске о расторжении брака?

— Да, настаиваю. Все равно это будет фикция.

— Он даже нарочно приглашал к себе одну девчонку, — сказала Катя.

— У них была интимная связь?

— Нет.

— Откуда вам это известно?

— У них была молчаливая договоренность.

— Видите? Может быть, все-таки еще не поздно помириться?

— Поздно.

— Почему?

— Потому, что брак — это вообще взаимное рабство. Теперь я и сама его уже не люблю.

— Сегодня полюбила, завтра разлюбила, — раздраженно сказала судья. — Это подобно только американским женщинам, французским.

— А что, там не такие женщины, как у нас? Чем они хуже!

— Еще хватает смелости спорить! Лаврова! Суд призывает вас к дисциплине.

— А в чем же моя недисциплина заключается?

— Что, будем спорить на паритетных началах?

— Я просто хочу знать, как мне вести себя в следующий раз.

Судья с трудом сдержалась и продолжала спокойнее:

— Может быть, отложим решение вопроса?

— Я возражаю, — сказал Митя. — Для меня вопрос решен окончательно. Семьи тут не будет.

— Суд удаляется на совещание.

Судья и присяжные встали. Присутствующие в зале тоже встали и сели.

Секретарша писала протокол. Ожидающие молчали. Было тихо и солнечно.

Теперь Митя и Катя сидели рядом, в первом ряду. Катя чуть повернула к нему голову, не глядя, тихо спросила:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Митя мотнул головой.

...И вот, Катя снова достала из газеты будничные туфли, присев на стул, надела их. Митя прошел мимо, направился на остановку.

Здесь у него началась полоса неудач, какая время от времени настигает каждого, и впечатлительных людей доводит до отчаяния. Началось с того, что долго не было автобуса. Митя курил. И стоял перед газетным стендом. И сидел на садовой решетке. И всматривался вдоль улицы, не едет ли? И обманывался, оказывается, не его номер. И снова садился на решетку.

Когда автобус подошел, он протиснулся в дверцу и просто так, на всякий случай спросил:

— На Таганку идет?

Сразу несколько человек ответили ему:

— Вы не в ту сторону сели!

И он стал пробираться обратно к выходу и едва успел выскочить на остановке. Здесь он перешел на другую сторону и стал ждать обратного автобуса. Но теперь ждал уже ускоренно: покурил, вгляделся, выругался и пошел пешком.

У вывески «Виноградные вина» остановился, решил выпить. Стал в извилистую очередь, но скоро заметил, что вина никто не разливает.

— А где?.. — спросил он.

— Товар принимает, — ответила очередь.

И отсюда ушел. И пошел пешком домой.

***

Катя переодевалась. Она была в черной юбке и черном лифчике, а блузку держала в руке.

— Ну что?.. Ну, что! — неожиданно для себя крикнул ей Митя.

Прикрывшись блузкой. Катя сказала:

— Уйди. Исчезни...

Она говорила словно бы не ему, а какой-то колдовской силе, которая должна была унести его отсюда немедленно.

Но он, начав кричать, уже не мог остановиться. Вытянув шею, он кричал злорадно:

— Ну, что?.. Ну, что!..

— Жизнь свою загубил, идиот несчастный, -— негромко сказала Катя.

— Ха!-ха!-ха!-ха!

— А чего ради? — спросила она.

— Хоть бы ты поняла своей головой! — на тихий бас перешел и Митя. — Ты считаешь, что я ревную, да?

— Идиот несчастный.

— Нет, скажи, ты считаешь, что я приревновал тебя?

—- Пока ты был со мной, неужели ты думаешь, мне кто-нибудь мог понравиться? Ведь не думаешь же ты! Или ты идиот.

— Значит, это я виноват? — почти спокойно спросил Митя. — Ну, так. Ну, хорошо, — совсем спокойно проговорил он и вышел из дома.

***

Хомяк чинил замок.

Увидев Митю, он лукаво улыбнулся и побледнел.

— Все спят, все спят, — сказал он, придерживая дверь рукой.

— Ничего, проснутся,— сказал Митя и дернул дверь к себе.

— Домой, домой, — уже серьезно возразил Хомяк и дернул дверь к себе.

Митя ухватил за ручку покрепче и рванул ее на себя так, что Хомяк выскочил на площадку.