С палаткой по Африке

Иное дело прически людей соседнего племени батока, которые обильно смазывали волосы жиром и покрывали глиной. Этот весьма редко обновляемый состав обладал необыкновенной притягательной силой для вшей. В огромных прическах батока они чувствовали себя также вольготно, как в панцирях черепах и разноцветных жуков, в рогах маленьких антилоп, между когтями хищных зверей и птиц или в их оперении. Но батока нашли и поселили в своих прическах непримиримого врага этих малосимпатичных насекомых — гигантского долгоносика. Чтобы этот охотник за вшами не сбежал и верно служил хозяину, ему отрывали нижние членики ног.

Под натиском цивилизации давно исчезли прически машукулубмве и батока. Причиной тому — неумолимость финансового ведомства. Каждый подданный колониальной державы должен платить налоги. Чтобы вносить их, ему приходится работать. Но это невозможно с париком в метр высотой, который угрожает развалиться при каждом движении.

В области балунда нас встретили неприветливо. Местность здесь лесистая, районы, расположенные высоко над уровнем моря, представляют собой настоящие джунгли. В краю с такой густой растительностью особенно неприятно чувствовать, что за тобой все время следят.

Балунда, жившие в этих широтах, еще никогда не имели дела с европейцами. Даже торговые караваны португальских мулатов не переходили границ этой области. В таких условиях было весьма рискованно путешествовать по стране без хорошего вооружения. Мы же взяли с собой, помимо охотничьих, только два или три старых ружья, заряжавшихся с дула. И все же я уверен, что именно поэтому нам удалось проникнуть в глубь страны и пробыть там длительное время, не подвергая себя большой опасности. Разумеется, за нами с самого начала следили. Но мы спокойно шли своей дорогой без охраны, не бряцая оружием, и в конце концов нас оставили в покое.

Первого вождя балунда, с которым нам удалось подружиться, звали Шевулой. Поблизости от его деревни мы разбили лагерь, чтобы дать отдых натруженным ногам. Но тут к нам явились послы другого вождя балунда — Чибавы.

— Мы знаем, что вы пришли из большой воды и родились не от женщин, — провозгласили послы. — Это вы принесли в нашу страну ружья. Мы пытались убить вас из них, но убедились, что это невозможно, ибо вы в состоянии заколдовать ружья. Зато мы можем заколдовать стрелы. И при их помощи победим вас.

Как ни любезно было изложено это послание, оно не доставило нам удовольствия. Мы богато одарили людей Чибавы и отослали их с наилучшими пожеланиями великому вождю. Я уже знал, что подобные угрозы не приводятся в исполнение, если сделать вид, что не принимаешь их всерьез. Стоит ли упоминать, что мы с Хеммингом все же чувствовали себя неважно, хотя отметили первый успех: посланцы вождя балунда покинули наш лагерь в большом смущении. Выслушав их заявление, мы, вопреки ожиданиям, не только не задрожали от страха, но еще и одарили их. Это произвело впечатление.

И тем не менее положение стало весьма серьезным. Заряжающиеся с дула ружья (бывшие тогда в ходу у африканцев) имели огромное преимущество для тех, в кого из них стреляли: они издавали громкий треск. Он действовал успокаивающе, ибо давал понять, что пуля не попала в цель. К тому же по этому звуку можно было определить, откуда произведен выстрел. Стрела же этой тайны не раскрывала, а малейшая царапина, оставленная отравленной стрелой, вызывала мучительную смерть. Пигмеи пользовались еще более сильными ядами, чем бушмены: маленькой стрелы, выпущенной из маленького лука маленьким человечком, при точном попадании было достаточно, чтобы уложить слона.

Добрый ветер занес к нам желанного союзника — датского охотника на слонов Ларсена, знаменитого тогда во многих областях Африки. Он покинул Португальскую Восточную Африку в поисках новых охотничьих угодий. Под руководством Ларсена я стал опытным охотником на слонов.

Сейчас эта профессия вымерла, так же как и романтичная, но менее опасная профессия ковбоя. В западных штатах Северной Америки вместо настоящих ковбоев остались лишь бравые пастухи да статисты кино, а в нынешней Африке — охотники за трофеями. Профессионалы наводят их на крупную дичь, и, вернувшись на родину, эти «охотники» бахвалятся «героическими» подвигами, не более опасными, чем посещение зоологического сада.

Однако и сейчас в Африке у лагерных костров рассказывают истории про великих охотников, живших в минувшие дни. Про легендарного шведа Эриксона, про богатырски сильного сэра Сэмюэла Бекера, охотившегося у истоков Нила в Эфиопии и пользовавшегося почетом во всей Центральной и Восточной Африке. У него было ружье, которое африканцы называли «Бэби». Бекер сам его смастерил и стрелял полуфунтовыми разрывными пулями, не падая на землю при отдаче. Рассказывали, что вместе с арабами племени хомран он верхом отправлялся охотиться на слонов, вооружившись только мечом. Не забывают в Африке и англичанина Селоуса, а также моих соотечественников Кнохенхауэра, Ундервельца, братьев Ринглер и многих других.