С паном Беганеком по Эфиопии

Какой сладкой была месть! Как растерялся и смутился Павел! Как пытался он все ранее высказанное обратить в шутку! Каким сделался веселым и как рвался непременно ударить пана Беганека по плечу! Но референт гордо уклонился от такой фамильярности.

Совсем по-другому приветствовал нас мосье Бернар. Сразу было видно, что этот милейший человек по-настоящему рад нашему возвращению. Приехав встречать нас на вокзал, он принес коробку швейцарских шоколадных конфет, был бесконечно благодарен за кофе «харари», а на пути с вокзала в отель терпеливо слушал длиннющий рассказ пана Беганека о больном плантаторе, хотя от диковинного французского языка референта даже у меня болели уши.

В Аддис-Абебе за время нашего семидневного отсутствия никаких перемен не произошло. В отеле было так же уныло, как и прежде, пан Мачек все так же вспоминал родную Прагу, а с неба по-прежнему лились потоки дождя — как будто основателем Эфиопии был не Эфиопис, правнук Ноя, а сам библейский Ной.

Попрощавшись с Кассой Амануэлем и мосье Бернаром, мы с паном Альбином стали совещаться, как провести наши последние два дня в Эфиопии.

Перспективы были самые плачевные. На Бвану Кубву рассчитывать не приходилось — ему необходимо закончить свои дела. Мосье Бернар работал вместе с ним и тоже был занят. Кассе Амануэлю предстояло писать отчет о харэрской поездке своему директору, какому-то малосимпатичному греку. Короче говоря, нам снова угрожали дождь, скука и одиночество. В лучшем случае я мог рассчитывать только на то, что пан Беганек расскажет еще несколько историй об эфиопских императорах. Но и этот последний якорь спасения был ненадежен — заполнив заключительную страницу в своем зеленом блокноте, референт перестал интересоваться Эфиопией. Он заявил, что собрал уже достаточно сведений об этой стране и оставшиеся два дня охотнее всего поспит в своем номере. Пан Альбин сказал это так решительно, что и я призадумался-не лучший ли это выход из нашего положения.

Но, мои дорогие читатели, в жизни не бывает безвыходных положений. Какой-нибудь пустяк — и отчаяние переходит в радость, а скука уступает место увлекательным и захватывающим впечатлениям.

Интересное событие произошло в самый последний день нашего пребывания в Эфиопии, который начался весьма заурядно. Ничто не обещало необыкновенных происшествии. С утра, как обычно, шел дождь; Павел уехал к мосье Бернару, сказав, что вернется только к вечеру; нам ничего другого не оставалось, как скучать в отеле и убивать время. К счастью, после обеда дождь прекратился, и мы вышли в город, чтобы в последний раз пройтись по улицам Аддис-Абебы.

Но прогулка без всякой цели не доставила нам никакого удовольствия. Погода была пасмурная, туманная, отвратительная. Вот-вот опять должен был начаться дождь, и мы не хотели слишком удаляться от отеля, а поблизости не видели ничего достойного внимания. Некуда было идти, не о чем разговаривать. Мы были возбуждены и взволнованы — как обычно перед отъездом — и страдали от пронизывающего холода.

— Знаете, что? — вдруг сказал пан Беганек. — Зайдем в тедж-бет, выпьем теджа. Это наверняка благотворно на нас подействует.

Предложение было замечательное, и я принял его без колебаний. Мы вошли в одну из непритязательных эфиопских пивных, каких было много на той улице, и заказали душистый напиток из меда. В маленьком помещении кроме обслуживающего персонала сидел только старый негр в темно-синем тиковом костюме. Появление двух белых ференджей, очевидно, сильно, поразило его, потому что старик широко разинул рот и с удивлением уставился на нас.

Наше настроение после бутылки теджа заметно улучшилось, и мы вышли из пивной гораздо более бодрым шагом, чем вошли, и даже погода уже не казалась такой унылой. Сразу нашлись и темы для разговоров. Я стал набрасывать планы моих будущих очерков, а пан Беганек, чтобы оживить беседу, жаловался на Эфиопию.

— Не понимаю, что вы нашли в этой Эфиопии, — брюзжал он по своему обыкновению. — Для меня это просто испорченный отпуск. В книгах столько всего понаписано, представляешь себе бог знает что, а приезжаешь — и ничего: никаких необыкновенных приключений, никаких достойных мужчины переживаний, даже льва не встретишь!

Я решил призвать референта к порядку.

— Пан Альбин, — сказал я, — оставьте, пожалуйста, в покое львов. Ведь вы сами рассказывали о пророческом сне вашей тети.

Но пан Альбин лишь пренебрежительно пожал плечами:

— Ну, знаете ли, верить каким-то бабьим сказкам…

При этих словах мой друг оглянулся, словно боясь, как бы тетя случайно не услышала его слова. Как видно, наш референт был любящим племянником.

— Пан редактор, — вдруг изменившимся голосом произнес он и судорожно схватил меня за плечо. — Оглянитесь назад, только постарайтесь не привлекать к себе внимания. Мне кажется, за нами следят.

— Простите, я уже стар для таких мальчишеских выходок, — рассмеялся я. — Видно, тедж пробудил в вас чувство юмора.

— Пан редактор, я не шучу. Оглянитесь. За нами идет тот человек из тедж-бета, негр-шанкалла… Лучше сразу обратиться к полицейскому. Эфиопия — опасная страна.