С Петром в пути

   — В расспросе и с пыток все сказали, что было придтить к Москве, и на Москве, учиня бунт, бояр побить и Немецкую слободу разорить, и немцев побить, и чернь возмутить, всеми четыре полки ведали и умышляли. И за то ваше воровство указал великий государь казнить смертию.

Снова поднялся стон и вой. Пётр крикнул с коня:

   — Я своеручно отрубил головы пяти заводчикам в Преображенском! Теперь ваш черёд, бояре и верные мне люди. Повезут сих воров на Красную площадь, на Лобное место, повезут и в иные места, кои я указал. Всем следовать за возами. И пусть не дрогнет рука ваша, поднявшая топор!

Тревожный звон колоколов, звон набатный, распугал галок и ворон. Телеги двинулись к местам казни. За ними следовали бояре, волонтёры, любимец царя, будущий светлейший князь Меншиков. Потом он похвалялся.

   — Снёс головы прилюдно двадцати ворам. Кафтан был весь в крови. Кровищи этой вытекло цельное озеро.

Октябрь был месяцем казней. Одиннадцатого — 144 души, на другой день — 205, на третий — 141. Потом день за днём — 109, 63, 106, 2... Москва не знала такого.

Воображение Петра было изощрено да крайней степени. Он, например, приказал повесить под Девичьим монастырём 195 стрельцов. Трое были повешены прямо под окном царевны Софьи. В руки им было приказано вложить челобитные, кои били челом ей на царство.

«Всем сёстрам по серьгам». «А у пущих воров ломаны руки и ноги колёсами; и те колеса воткнуты были на Красной площади на колья; и те стрельцы за их воровство, ломаны живые, положены были на те колеса и живы были на тех колёсах...»

Москва окаменела в страхе, горести и печали.

Глава пятнадцатая ВОСТРЫ ТОПОРЫ, ДА МОЛВА ВОСТРЕЙ!

Видал ли ты человека опрометчивого

в словах своих? На глупого больше надежды,

нежели на него... Если царь судит бедных по

правде, то престол его навсегда утвердится...

Словами не научится раб, потому что, хотя

он понимает их, но не слушается...

Многие ищут благосклонного правителя,

но судьба человека — от Господа.

Книга притчей Соломоновых

Господа думают и рассуждают о делах, но слуги те дела портят,

когда их господа слепо следуют внушению слуг.

Пётр Великий

Великий страх оковал Москву. Тати[37] притихли и затаились, разбои прекратились. Останки казнённых — головы, руки, ноги — тлели до лета. Небывалый пир устроен был для воронья, для волков, забредавших по зиме в столицу, для собаки, всякой другой твари.

Притихли языки, укороченные страхом. Говорили меж собой всё больше вполголоса, а то и шёпотом. И зима казалась тягучей, бесконечной, злой... Неведомо, кончится ли.

Первую зиму Пётр Шафиров провёл под семейным кровом. Супруга его Анна Степановна из рода Копьевых была домовита, плодоносна и чадолюбива. Подрастали три дочери: Аннушка, Марфуша и Натальюшка — мал мала меньше. Отец в них души не чаял и тетёшкался с ними. А дед... Ну что тут говорить — не мог надивиться.

Крестным отцом первых двух был Николай Спафарий, а Натальюшки — Фёдор Алексеевич Головин, весьма благоволивший всем Шафировым. Пётр удостоился даже благоволения самого государя, он нередко призывал его к себе и беседовал с ним на разные, порою весьма щекотливые темы.

   — Кабы не молодые годы, сделал бы тебя, Шафирка, вице-канцлером при канцлере господине твоём Фёдоре Алексеевиче Головине, — порою говаривал он. — Востёр язык твой, быстра мысль твоя, много голова твоя вмещает, — продолжал он, похлопывая Шафирова по голове, уже приметно начавшей лысеть.

   — Я и так одарён милостями вашими сверх меры, — отвечал Пётр.

   — Сказано в Библии: многие ищут благосклонности правителя, но судьба человека в руках Господа.

   — Ишь ты! А где?

   — В Книге притчей Соломоновых.

   — Велика Книга Книг, много собрано в ней мудрости. Простым смертным не одолеть её. Надобна целая жизнь, дабы поучения её впитать. Как ты мыслишь?

   — Сие очень верно, ваше царское величество. Не из лести говорю: сам годы положил, чтобы в её сокровенный смысл вникнуть, и не смею сказать, что постиг мудрости её.

   — И я, признаться, не смею, — развёл руками царь. — Непостижима мудрость библейских пророков и апостолов. И вот что мне непостижно: отколь взялись римская вера, люторство, протестантство?.. Наши раскольники от Никона, понимаю. Неужто у Христа было столь много верований? Пошто все эти ложные учителя огород городили?