С привкусом пепла

– Нет самых личных вещей, – в тон ответил Зотов. – Ничего, связывающего с прежней жизнью: фотокарточек жены и детей, ключа от дома, писем, вышитого носового платка. Ничего. Человек без прошлого.

– Разведчики, уходя на задание, оставляют личные вещи, – насупился Карпин.

– А партбилет берут?

– Нет, конечно.

– Вот я и говорю, странно все это.

– Ничего странного,– Решетов обвел склад тяжелым, каменным взглядом. – Аверин - немецкий агент с липовыми документами и легендой, обученный убивать. Сколько парней положил? Моих парней. Эх, такие бойцы были, такие бойцы… Я с ними с первых дней, в боях, в отступлении, мы последний кусок гнилой конины делили, а он… тварь!

Решетов в бессильной ярости врезал кулаком в стену и застыл мрачным надгробием. Желваки играли на узком, заросшем щетиной лице. С разбитых костяшекна пол капнула тягучая, багровая кровь. Землянка погрузилась в тягостное молчание. Решетов зловеще улыбнулся и, словно очнувшись, хлопнул Зотова по плечу.

– Ничего, Витя, ты его завалил. Я должен был, да чего уж теперь, главное, срезали мразь, и больше никто не умрет. Крути дырку для ордена! Уступаю, он у тебя поди первый.

– Юбилейные медали считаются? – отшутился Зотов. Свои ордена он надевал всего один раз, на вручении. Обратная сторона работы. Мундир, награды, а толку? Дома перед зеркалом повертеться. Остается завидовать щеголеватым офицерам, кружащим головы барышням в городских скверах под звуки оркестра. – Рано дырки крутить, чую это еще не конец.

– Да брось, – фыркнул Решетов.

– Точно тебе говорю, – Зотов понизил голос, хотя вряд ли кто-то мог их услышать. – На первый взгляд, вроде все сходится, честь по чести:Аверин - немецкий агент с задачей уничтожить одну из боевых групп отряда «За Родину», в данном случае твою. Между жертвами четкая связь: принадлежность, способ убийства, вырезанные знаки. Исполнитель однозначно Аверин. Взят с поличным при покушении на убийство, установлено, откуда у цифр ноги растут. Тут вопросов нет, кроме как почему член партии увлекался чтением Ветхого завета и резал людей.

– Тогда чего тебе надо? Радуйся.

– Из цепочки смертей выпадают Твердовский и Валька Горшуков.

– Твердовский – проба пера, – предположил Карпин. – Большая шишка в отряде, почему бы не начать именно с него?

– Особист мог что–то нарыть на Аркашу, – вставил Решетов. – А тут очень удобно подвернулись вы.

– Выходит, с Волги можно обвинения снять? – Карпин подался вперед.

– Не торопись, – остудил Зотов. – С этим успеем. Допустим уговорили, Твердовского устранил Аверин по неизвестной причине. Примем как версию. А Валька?

– Случайный свидетель? – парировал Решетов.

– Подельник? – пожал плечами Карпин.

– Гадание на кофейной гуще, – отмахнулся Зотов. Сейчас он больше всего жалел о том, что Аверина не взяли живым, столько бы сразу разрешили проблем. Разговорить арестованного он бы сумел, опыт не малый, способов масса, а время нынче жестокое.

– Сам себя накручиваешь, зачем? – возмутился Решетов. – Дело сделано, наслаждайся победой, расслабься. Что тебе еще надо? Нучто?

– Не люблю, когда вопросы остаются без ответов. Неуютно от этого. Ощущение не оконченной работы.

– Странный ты.

– Уж какой есть.

Снаружи донеслись приглушенные голоса и топот сапог, в землянку по ступенькамспрыгнула Анька Ерохина, за ней, пыхтя и отдуваясь, Шестаков, и следом Колька Воробей, вытягивающий тонкую, грязную шею. Как по расписанию явились. Сказано не раньше утра, с рассветом и приперлись.

– Принимайте гостей! – возвестил Шестаков и повалился на нары. – Насилу сыскали, хорошо, Ванька Лындин на посту подсказал. Грит фашисты ночью напали, до батальона, стрельба, все горит, насилу отбились. Брехло! Убивцу споймали?

– Споймали, – слабо улыбнулся Зотов.

– Кого? – Колька рванулся вперед.

– Не лезь, осади, – удержал парня Шестаков. – Докладывайте, как на духу. Кто?

–Аверин.

У Кольки глаза полезли на лоб, Анька вздернула бровь.

– А я знал! – у Шестакова не дрогнул ни единый мускул на бородатом лице. – Ведь вражина, чистый вражина, истинный сатаниил. Было предчувствие, а доказать не мог. Где этот пес?

–Умер, так уж случилось.

– Вы его убили, Виктор Петрович? – жадно спросил Колька. – Вы, да? Один на один?

«Кина геройского насмотрелся пацан», – усмехнулся про себя Зотов и ответил:

– Ага, один на один. Втроем.

Колька разочарованно выдохнул.

– Сопротивлялся, змей? – понимающе осведомился Шестаков.

Зотов, сделав неопределенный жест, показал руку, перетянутую бинтом с расплывшимся кровавым пятном.

– Сильно? – в Анькиных глазах вспыхнула нешуточная тревога. Ну не сучка ли? Типо переживает.

– До свадьбы заживет, – заявил Зотов.

– Меня не было, – загрустил Колька. – Ух я бы ему… я его…

– В следующий раз обязательно. Ночку как скоротали?

– Да ничего, спасибочки, вашими молитвами, – дурашливо поклонился Степан. – Под кусточком заночевали, крошек поели, росой напились.

– Он ко мне приставал, – наябедничала Ерохина. – Ручищи свои распускал.