С привкусом пепла

Сельсовет он увидел издалека и, отсчитав третий дом, вошел в приоткрытую калитку, не обращая внимания на остервенело бросившуюся под ноги мелкую собачонку. Анька пошла следом, Шестаков с Карпиным остались приглядывать. Зотов постучал в дверь негромко, но уверенно. В избе скрипнули петли, послышались шаги, лязгнул засов, и на пороге возникла высокая, полная женщина, с мокрыми руками и вышитым полотенцем через плечо. С рябоватого лица внимательно глядели серые глаза в оборке мелких морщин.

– Здравствуйте, вы Антонина Лазарева? – вполголоса спросил Зотов.

– Ну я, – женщина смотрела без особого страха.

– Мы из партизанского отряда «За Родину».

Взгляд Антонины скользнул по гостям, задержавшись на оружии и снаряжении.

– Проходите, – хозяйка посторонилась, пропуская в сени, огляделась по улице и плотно притворила дверь. В избе было чисто, обстановка скудная: деревянная кровать, обшарпанный стол, пара стульев и лавок, огромная, беленая печь. На темной, бревенчатой стене виселифотографии. В тазу отмокал закоптившийся чугунок. Рядом, держась за занавеску, стоял, покачиваясь на кривых ножках, карапуз лет трех с измусляканной коркой хлеба в руке, одетый в порядком изношенную рубаху, оканчивающуюся в районе пупа. Малец, забыв про кусок, округлил глазенки и, насупив брови, спросил:

– Теть, а то кто?

– А ну брысь на печь! – послышался легкий шлепок по голой заднице, малец оторвался от пола и перекочевал на лежанку.

– Племянник, – извиняясь сказала Антонина. – Сестрин сынок. Она у меня в партизанах, вот и вожусь.

– Значит, наш малец, партизанский! – Зотов нашарил в кармане кусок побуревшего рафинада и протянул пацану. – Держи, герой.

Мальчонка попятился и исчез в ворохе одеял и тряпья.

– Не возьмет, – улыбнулась хозяйка. – Он у нас скромный, сторонится чужих.

– И правильно, – Зотов, оставив сахар на краешке лежанки, повернулся к женщине. – Меня зовут Виктором, а вас как по батюшке?

– Да чего мы, в райкоме? – отмахнулась она. – Антонина я, так и зови.

– Мне нужно поговорить с вами об Олеге Ивановиче.

– Ох, – Антонина тяжело опустилась на лавку и махнула на стулья рукой. – Вы садитесь.

Зотов с Анной присели. По избе распространялся запах вареной картошки.

– Вы знаете, что он погиб? – спросил Зотов.

– Знаю, – Антонина смотрела в сторону.

– Я расследую его смерть.

– Понимаю.

– Вы хорошо его знали?

– Нет, вообще не уверена, что кто-то знал его хорошо. Олег Иванович был человек очень скрытный, душу не открывал. Уж о делах и не говорю.

– Часто виделись?

– Один-два раза в месяц. Он ходил по району, у него везде были свои люди, а ко мне заходил ночевать, если из Навли возвращался в отряд.

– От него кто-то приходил?

– Никогда, – Антонина не знала куда деть большие, раздавленные работой руки.

– Я сейчас задам неприятный вопрос, – Зотов прокашлялся. – У вас были с Твердовским личные отношения?

– Кыс-кыс-кыс! – прозвучало с печи.

– Я тебе дам кыс-кыс, атаман, – Антонина погрозила племяннику кулаком. – Спокою коту не даешь, всего истаскал!

– Кыс-кыс.

– Чтоб тебя, – Антонина вновь села, пряча увлажнившиеся глаза. Вряд ли из-за кота. – Измучил животную, Васька уж и домой не идет, как увидит паршивца, сигает в кусты. – она поскребла ногтем невидимое пятно на столе. – Ничего с Олегом Ивановичем у нас не было, хоть я и не против была. – Антонина глянула с вызовом. – Ночевал изредка, продукты носил, у меня малец, хочет архаровец жрать, так я…

– Вы не оправдывайтесь, не надо, – успокоил Зотов. Мысли складывались в единую цепь. Значит, никакого интима, врать Антонине смысла нет. Тогда зачем особисту распускать и поддерживать слух? Ответ один: лейтенанту требовалась веская причина отлучаться из отряда якобы по личным, далеким от партизанских делам. Антонина только прикрытие.

– У него жена в Брянске, он мне рассказывал, – всхлипнула хозяйка. – Любил он ее, пуще жизни любил, я даже завидовала, чего греха-то таить. Я одинокая, а он, а он…

Анна пересела к женщине и обняла за сотрясающиеся в рыданиях плечи. Кошачий агрессор притих.

– Он что-то оставлял вам? – спросил Зотов, проклиная себя. Другого выхода не было.

– Последний раз сала шматок, – Антонина подняла заплаканные глаза. – Я отдам, все отдам, вы не подумайте…

– Не надо нам ничего отдавать, – успокоила Анька и сделала Зотову страшные глаза.

– Сало и консервы меня не интересуют, – с мягким нажимом сказал Зотов. – Меня интересуют оружие, боеприпасы, взрывчатка и особенно бумаги.

– Бумаги есть, – всхлипнула Антонина. Зотов напрягся. Анька поднялась и принесла с кухни мятую жестяную кружку. Хозяйка кивнула с благодарностью и выпила воду, прилязгивая зубами по ободку.

– Где?

– В подвале, – Антонина поставила кружку. – Олег Иванович там стол приготовил, лампу, мог целую ночь просидеть. Комнатка у него отгорожена. Я однажды за морковью полезла, его не было, ну и не удержалась, заглянула глазком. Бумаги там, разные, много.

– Читали?

– Ну что вы…

– Верю. Покажите?

– Покажу, – Антонина встала и покачнулась. – Как Олега Ивановича убили, я ждала, знала, придут за ними, придут, или вы или…