С привкусом пепла

Зотов инстинктивно проснулся, почувствовав, как Анна встала с кровати. Замерла, прислушиваясь. Зотов прикинулся спящим, выровнял дыхание. Скрипнули половицы, мягко хлопнула дверь, впустив в комнату прохладный, не первой свежести сквознячок. Фантазия услужливо подсунула образ Трофима, подбирающегося с огромным тесаком, зажатым в зубах, на манер злобного самурая из одного кино. Зотов приоткрыл глаза. За грязным, отродясь не мытым окном плескалась хищная темнота. Ни намека на зарождающийся рассвет. Спал от силы час-полтора. Короткий сон унял головную боль, стало полегче. Интересно, куда она? А какая тебе разница? Ну-у, профессиональное любопытство. Прямоугольник двери подсветился отчетливым прямоугольником. Так-так, всем нынче не спится. Зотов прислушался, уловив разговор. Черт, не разобрать ничего. А жутко хочется. Он осторожно вытек с топчана, молясь, чтобы старая развальня не принялась надсадно скрипеть. Проколешься враз. Зотов тенью переместился к неплотно прикрытой двери. В щель просматривалась печка и рукомойник с помойным ведром. Обзор закачаешься. Но слышно получше. Приступаем к акустической разведке, мать ее так. Тихие голоса принадлежали Анне и Трофиму.

– Спит, твойто? – поинтересовался хозяин.

– Спит, намаялся.

– Ты кого хошь намаешь.

– Дядя Трофим.

– Ладно, не дуйся. Сам зачем пожалует?

– Не пытай, не нашего ума это дело.

– Так-то оно так, – вздохнул Трофим. – Тайком приедет?

– Тайком. Может оцепление выставят, не знаю, мне не докладывают.

– Ох, Анька, не сидится на жопе тебе, все приключениев ищешь.

– А чего мне? Один раз живем, – в этом была вся Анька Ерохина. – Сам как, дядька Трофим? Как улов?

Рыбак чтоли? – подумал Зотов. Вроде ни сетей, ни удочек нет.

– Небогатый, – буркнул Трофим. – Народишко измельчал. – он замолк, словно прислушиваясь. Зотов затаил дыхание. – Давеча двое пришли, старый да молодой. Попросились переночевать. Ну я чего? Добрая душа, проходите пожалуйста, места много напасено. Старичок шустрый такой, Митричем звать, разговорилися с ним, душевный оказался дедок. Ему б на печке вшей щелкать, а он воюет. Пожрали ироды и спать завалились. Я обождал немного да удавочкой старого придушил. А он, сука, крепкий попался, захрипел напоследок. Молодой, рыженький, в конопушечках весь, как яблочко гнилое, вскинулся, спросонья винтовку нашаривает, пришлось долбануть обушком. Рубаху жалко, кровякой испортил, ох хороша рубаха была. Такую на рынке на кусок мяса можно сменять. Остался без мяса. Всего улова: одеженка худая, два зуба золотых,пол тыщи рублей да старые сапоги. Тьфу, слезы одни.

Зотов ничего толком не понял, кроме главного:сраный Трофим убил неких постояльцев ради жалкого барахла. Охренеть. А ведь сразу здесь не понравилось, чуйку не обмануть. Ну Анька, ну и сука.

– В другой раз повезет, – утешила собеседника Анна. Признания лесника ее никоим образом не смутили. Будто так и положено.

– Повезет, – насмешливо всхрапнул Трофим и мечтательно причмокнул. – Помнишь, зимой немчиков прихватил с мотоциклой? Заблудились в пургу. Вот навар так навар, часы золотые с цепочкой, вторые на руку, портсигар чистого серебра, деньги в кожаном портмоне, два автомата, кинжал с орлом. А мотоцикла? Машина - зверь! В болотине топил - плакал, истинный крест.

– Полно жалиться, дядька Трофим. Полные закрома уж наверно набил.

– Кхе-кхе, – многозначительно закашлялся Трофим. – Кому война, а кому мать родна. В мутной водичке завсегда лучше ловится. Кончится все, поживу человеком, хватит, намаялся.

– Про меня не забудь, как жить человеком начнешь.

Зотов нечаянно налег на дверь. Тишину прорезал едва различимый, протяжненький скрип. Идиот. Разговор оборвался. Равномерно тикали ходики на стене. Чик-чик, чик-чик. Кровь в висках закипела. Послышался стук отодвинутого стула и мягкие, крадущиеся шаги. Дверь резко распахнулась.Анна, возникшая на пороге, подозрительно щурилась. Зотов спал, уютно свернувшись калачиком.

Глава 17

Остаток ночи Зотов провел в настороженном забытье. Анна вернулась, тихонечко лежала под боком, жарко дышала в ухо. Едва в грязном окне забрезжил рассвет, поднялась и ушла. Слышались шаги и тихий, вкрадчивый разговор. Швыркал веник. Утренняя тишина наполнилась гулом автомобильных моторов. Началось. Зотов сел и принялся натягивать сапоги. Его немножко трясло, по спине бежал холодок. Нет ничего хуже томительной неизвестности.

– Виктор, вставай, – в дверь просунулась Ерохина, бледная, возбужденная, с черными кругами вокруг глаз. – Ох, ты уже. Начальство едет. – она виновато улыбнулась, беря автомат Зотова. – Извини, так положено. И пистолет.

– Пожалуйста, – Зотов извлек из-под подушки расстегнутую кобуру с ТТ, перехватил протянувшуюся руку и рывком завалил девушку под себя.

– Пусти, – Анька не пыталась сопротивляться.

– Не успеем?

– Успокойся ты…, – счастливо пискнула Анька.

Зотов отстранился.

– Неугомонный, –Ерохина вскочила, поправляя одежду. – Время нашел… Сиди тут, тебя позовут.