С тобой? Никогда!

Я знала, что нужно просто перетерпеть. Кушать помаленьку, и желудок вскоре сузится. Но почему-то именно сейчас ужасно хотелось кричать, громить и убивать кого-нибудь, а из доступных потенциальных жертв рядом была только бабушка.

— Легкий суп. Нежирная курица, морковка, зелень. — Сказала она виновато.

«С хлебом. — Умолял внутренний голос. — Мяса, хлеба, вермишели, картошки. Много картошки, да! Шлифануть все это булкой и тортом со сливочным кремом. Ням». И я чуть не бегом понеслась в кухню.

Конечно, бабушка сдалась.

— Всего один кусочек. — Дрожал мой голос, когда я брала хлеб.

— Всего один. — Кивала она, открывая хлебницу.

— Ложку сметанки.

— Небольшую.

— Чай? Баранку?

И понеслось…

Очень скоро на смену чувству сытости пришел стыд. «Как ты могла забыть, ради чего все это? Колбаса! Колбаса! Жирная колбаса!». И я снова бежала к компьютеру, чтобы изучать вопросы похудения.

— Ученые пришли к выводу, — вещала тощая, как жердь, ютуб-гуру, — что если на мозг воздействовать две с половиной минуты с помощью запаха, то непременно придет насыщение.

Значит, выходило, что? Если две с половиной минуты нюхать в супермаркете по очереди хлеб, пирожные и окорок, то больше не захочется есть? Вау!

Вооруженная этими знаниями, на следующий же день после школы я завалилась в супермаркет. Воровато прокралась к хлебному отделу, огляделась, а затем взяла свежеиспеченный французский длинный батон, поднесла к носу и медленно втянула его аромат.

Меня моментально вштырило! Воображение рисовало изощренные способы поедания этого самого батона: с маслом, медом, сыром, джемом, шоколадной пастой. Чуть слюной весь прилавок не забрызгала. «Что там дальше?» С трудом отложила батон и взялась за булочки. Продолжая озираться по сторонам, подносила к носу плюшки, саечки, рогалики, лаваш, слойки с ветчиной, рогалики с маком. Нюхала, нюхала, нюхала.

— Всего кусочек… — Прошептала, дрожа всем телом, и приоткрыла рот.

— Дашка, ты?

От неожиданности я отбросила от себя рогалик. Передо мной стояла одноклассница — Машка Сурикова. Не сказать, чтобы мы с ней ладили или общались часто, но, по крайней мере, ни она, ни ее брат-двойняшка никогда не смеялись над моим весом. Что уже могло являться основанием для того, чтобы мы поздоровались, не передушив друг друга.

— Привет. — Улыбнулась она.

Мелкая, глазищи на пол-лица, два озорных хвостика. Маша была стройной, как омар, а я рядом с ней смотрелась мешком прошлогодней картошки.

— Привет, — привычно напряглась я.

— Ты чего здесь? — Обычный вопрос.

— Ничего. — Замялась.

— А… ясно. — Она пожала плечами. — А мы с друзьями со двора собираемся ко мне в гости. Пашка, мой брат, пиццу будет готовить, вот ищем ингредиенты. Не хочешь с нами? — Девчонка улыбнулась и, похоже, довольно искренне. — В смысле, в гости. На пиццу.

От двукратного повторения слова «пицца» у меня чуть не подкосились ноги.

— Нет! — Выпалила испуганно. И тут же постаралась взять себя в руки: — Нет, прости, сейчас не могу.

— Ну, ладно. — Как будто бы даже расстроилась она.

— Это кто? Твоя мама? — Вдруг спросил какой-то незнакомый парень, подойдя, взглянув на меня и положив ей руку на плечо.

Следом за ним подтянулись еще двое: среди них была светловолосая девочка и Машкин брат.

— Нет. — Покраснела Маша, отодвигаясь от него.

— Мне пора, — буркнула я.

Развернулась и бросилась прочь. Мне хотелось провалиться под землю. Хотя с таким весом… Топнешь сильнее, того и гляди, земля сама разверзнется и поглотит тебя.

Я бежала домой и ненавидела себя. Складки на моем животе тряслись на каждом шаге, подпрыгивали и плавно опускались обратно вниз. И вдруг… Не знаю, что произошло. Озарение какое-то. А почему, собственно говоря, я должна была прислушиваться к ним? Ко всем этим хамам, которые считают себя вправе решать, какой ты должна быть, чтобы нравиться им. Хочу ли я им нравиться? Или мне все равно?

И на душе сразу стало легче.

Почти вприпрыжку от радости я добежала до дома, поднялась к себе в квартиру, переоделась в домашний костюмчик, нацепила фартук, отправилась на кухню и напекла самых вкусных в мире блинчиков — промасленных, тонких, румяных. Какое же блаженство я испытала, поедая их в процессе приготовления! Макала в сметану, в сгущенку, в растопленное сливочное масло с солью. И оно того стоило! Вот это блаженство, вот этот вкус. Не пресные овощи, не капустные листы, доводящие до изжоги, не клейстер из овсянки — вот пища Богов!

Я вытерла руки и поставила чайник. Как раз в это время раздался звонок в дверь. «Бабуля» — обрадовалась я, выбегая в коридор. Дернула за ручку двери, даже масло с губ не стерла — так торопилась порадовать ее известием, что больше не худею, и… потеряла дар речи. Потому что на пороге стоял он. Ярик. И с интересом разглядывал пятна на моем фартуке.

4

— Привет. — Сказал парень, медленно подняв взгляд на мое лицо.

Я не могла поверить своим глазам. Ярик у двери моей квартиры! Совсем как тогда, в детстве. Когда наши мамы, точнее его мама и моя бабушка, по очереди забирали нас из детского сада.