С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Имело ли место это странное переодевание на самом деле или же «чисто финикийская уловка», продиктованная, несомненно, «традиционным пунийским вероломством», — просто выдумка, анекдот, долженствующий принизить образ великого героя? Трудно сказать. Следует также помнить, что Полибию довелось беседовать с людьми, которые реально находились некогда в армии Ганнибала. С другой стороны, очевидцы и участники событий могут относиться ко всему более пристрастно, нежели историки позднейших эпох... Возможно, впрочем, что рассказанная история — правда, потому что рассчитывать на безоговорочную верность галльских союзников Ганнибал не мог.

Галлы, кстати, тоже славились непостоянством и коварством. У них имелись собственные счеты к карфагенянам после Требии: ведь именно галлы пострадали больше всех, а любезных своих африканцев и даже иберов Ганнибал берег и не бросал в самую гущу сражения.

Но хуже всего, впрочем, было другое: военные действия по-прежнему велись на галльской территории, что не лучшим образом сказывалось на настроении галльских союзников. Им обещали, что война будет быстрой, победоносной, обогащающей — и на чужой земле. Вместо этого они топчутся у родного порога и не столько обогащаются, сколько несут потери.

Ганнибал тоже хотел бы поскорее войти в Этрурию и Умбрию, но подобных акций он никогда не предпринимал без надлежащей подготовки, а она требовала времени. Ему необходимо было установить связи с союзниками Рима и переубедить их.

Для этого Ганнибал прибег, как он часто делал, к «овеществленной метафоре» — или, точнее сказать, к «одушевленной, живой метафоре». Для этого у него имелся под рукой соответствующий «материал» — пленные. Пленники, захваченные при Требии (и раньше), представляли собой неоднородную массу. С одной стороны, в их числе находились римские граждане, «настоящие римляне», а с другой — солдаты из народов, считавшихся союзниками Рима.

Ганнибал разделил пленников по национальному и гражданскому признаку, и «настоящих римлян» принялся мучить по-настоящему. Он организовал для них фактически концлагерь, где морил голодом, избивал и вообще обращался с ними «сурово». Для союзников же были созданы разные послабления, неплохая кормежка — и отношение к ним было подчеркнуто доброе. Когда разница в положении пленных стала очевидной, Ганнибал собрал всех в одну толпу и обратился к ним с воззванием.

— Мы воюем не с союзниками Рима, — сказал он, — а исключительно с самим Римом, с этим хищником, который подчинил себе чужие земли. С Римом, заставившим некогда свободные народы связать себя невыгодным для себя союзом, с Римом, который сосет соки из провинций и союзных земель. Давайте все вместе покончим с этим кровопийцей.

Звучало так, словно карфагеняне пришли в Италию под знаменем освободителей от римского ига.

Кластидий уже перешел на сторону пунийцев. И что же? Жители Кластидия счастливы под рукой Ганнибала. Поэтому и всем прочим италийским городам стоит последовать их примеру.

Накачав агитацией пленников из числа союзников Рима, Ганнибал распустил их по домам без выкупа. Пусть несут благую весть о пришествии освободителя по городам и весям близлежащих земель. Теперь оставалось ждать результатов.

Результаты последовали. Рим ответил оглушительным взрывом божественных откровений, которые сами по себе выглядели достаточно зловеще.

Тит Ливий так описывает происходящее:

«В числе прочих передают, будто полугодовалый ребенок свободных родителей на Овощном рынке крикнул: „Триумф!", на Бычьем рынке бык сам собою взобрался на третий этаж и бросился оттуда, испуганный тревогой, которую подняли жильцы; на небе показались огненные изображения кораблей; в храм Надежды, что на Овощном рынке <воздвигнутый в годы Первой Пунической войны>, ударила молния; в Ланувии копье шевельнулось, и ворон влетел в храм Юноны и сел как раз на ложе богини <имеется в виду Юнона Спасительница, древнее божество латинов, облаченная в козью шкуру, с козьей головой вместо шлема и с копьем в руке>; в окрестностях Амитерна <город сабинов> во многих местах показывались издали призраки в белой одежде, но ни с кем не повстречались; в Пицене шел каменный дождь; в Цере вещие дощечки утончились <имеются в виду дощечки с надписями, которые вытягивал ребенок во время предсказан ия>; в Галлии волк выхватил у караульного меч из ножен и унес его».

На эти несомненно зловещие знаки богов римляне отвечали адекватным благочестием: