С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Сципион же, как и намеревался, перешел реку Требию и разбил лагерь на холмах. Римские легионеры соорудили привычные укрепления: окопали лагерь рвом, поставили частокол. За этими стенами Сципион наконец обрел относительный покой и занялся своими ранами. Он уже понимал, что большого сражения с Ганнибалом не избежать, и хотел быть по крайней мере здоровым к этому времени.

Ганнибал тоже разбил свой лагерь — и опять неподалеку от римского, приблизительно в километре. В отличие от римлян, которые чувствовали себя буквально в осаде, карфагеняне расположились на этой земле вольготно. Окрестные кельты переходили на их сторону, привозили им припасы, изъявляли желание присоединиться к их войску.

Особенно жестокий удар нанесли римлянам жители города Кластидия (Кастеджио). Этот городок находится десятью километрами южнее реки По. Там у римлян имелся большой зерновой склад. Комендант сдал город карфагенянам, причем совершенно добровольно, опередив Ганнибала, который уже поглядывал на это в прямом смысле слова хлебное местечко и прикидывал, не взять ли его штурмом. Зачем же штурмом, сказал комендант, мы и так вам сдадимся.

Это было тем более обидно для римлян, что всего четыре года назад именно завоевание Кластидия принесло славу римскому полководцу Марцеллу, который прослыл «покорителем цизальпинских галлов». Не так уж он их и покорил, как выясняется, если они с легкостью открыли ворота захватчикам.

Ганнибал, как и всегда, отнесся к перебежчикам тепло и подружески. Помимо продовольствия, жители Кластидия поставили в армию Ганнибала людей, которые охотно встали в строй.

Римляне, разумеется, имели собственный взгляд на происходящее. Римское войско — это, с точки зрения римлян, в первую очередь непобедимая пехота и сверкающие аквилы легионов. Пока пехота жива, никакого поражения не было. В самом Риме, в Вечном городе, так и считали. Ничего, что Сципион отходит и теряет земли и «союзников»-кельтов. Пехота-то цела![66] Подкрепление, которое направлялось к нему из метрополии, исправно грохотало подошвами калиг. Один только вид римских пехотинцев означал победу, и никто не сомневался в том, что именно зрелище шагающих легионов решит исход сражения в пользу Рима. Поэтому Сципион худо-бедно сохранял оптимизм.

Наступил декабрь 218 года до н. э. Сципион лечил свои раны, но от тревоги почти не мог спать: он боялся, что примеру Кластидия последуют другие города. Карфагеняне находились слишком близко. Римляне могли дышать запахом их костров.

В конце концов Сципион перешел Требию и новый лагерь разбил на холмах на восточном берегу реки. Эта позиция выглядела более защищенной. Кроме того, здесь удобнее было встретиться со вторым консулом, который все еще шел на соединение со Сципионом из Аримина (в Аримине назначено было изначальное место встречи, но Ганнибал нарушил римлянам все их столь хорошо продуманные планы).

В середине декабря Семпроний, наконец, прибыл, дыша энтузиазмом. Энтузиазм его объяснялся, впрочем, очень просто: консульские полномочия заканчивались, а впечатляющей победы над неприятелем он так и не получил. Все уже было подготовлено для того, чтобы прославиться на Сицилии и в Африке; но обстоятельства выдернули Семпрония оттуда и бросили на новый театр войны. Еще пара месяцев промедления — и придется сдавать дела новому консулу. Обидно будет, если этот новый консул воспользуется всем тем, над чем так упорно трудился Семпроний, одержит долгожданную победу и все лавры заберет себе.

Семпроний рвался в бой. Карьеру хотелось завершить триумфально.

Тем временем некоторые галлы внезапно перешли на сторону римлян.

Это, в целом, было ожидаемо. Галлы оказались меж двух огней: с одной стороны — римляне, с другой — карфагеняне. Карфагеняне были сильнее, но окончательно ссориться с римлянами себе дороже, мало ли что. Поэтому галлы, которые жили в областях между реками Пад и Требия, предусмотрительно сотрудничали и с теми, и с другими.

Ганнибал не то чтобы не понимал такого отношения, но одобрить его не мог и для примера решил наказать двуличных союзников. Подобные акции устрашения он проводил действительно устрашающе, а не для вида, поэтому несколько селений были вырезаны и дочиста разорены. Спасшиеся разозлились не на шутку и, вместо того чтобы изъявить полную покорность карфагенянам, отправились жаловаться на вероломных захватчиков добрым римлянам. Они явились в войска Семпрония.

Ободренный такой поддержкой местного населения и, как уже упоминалось, полный нетерпения Семпроний тотчас же начал действовать. На противоположный берег Требии он выслал конницу и метателей дротиков. Произошло несколько мелких стычек с карфагенянами. У Семпрония сложилось впечатление, что Ганнибал слабее, чем римляне. Стычки эти большого стратегического значения не имели, однако карфагеняне в них не побеждали. Что немудрено, потому что Ганнибал успешно скрывал от римлян свои основные силы. Семпроний даже представить не мог, каким ресурсом располагает противник.