С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Если верить легенде, Ганнибал вызвал пленников — варваров из числа тех племен, что шли, как волки, следом за его армией и время от времени совершали на нее набеги, а потом отскакивали и прятались. Перед ними Ганнибал положил оружие и предложил: пусть они разобьются на пары и сражаются между собой. Кто из пары останется в живых — войдет в число Ганнибалова воинства, а кому не повезет — ну, тому не повезет.

Все охотно приняли предложение. Прекрасное воинственное зрелище взбодрило и солдат, которые изначально следовали за Ганнибалом. Все подтянулись, напитались боевым духом, привели себя в порядок и снова были готовы сражаться. Вот какой комментарий дал сам прославленный полководец (если верить Полибию):

«Он (Ганнибал) выступил вперед и объяснил, с какою целью выведены были пленники: для того, говорил он, чтобы воины при виде чужих страданий научились, как лучше поступать самим в настоящем положении; ибо и они призваны судьбою к подобному состязанию, и перед ними лежат теперь подобные же победные награды. Им предстоит или победить, или умереть, или живыми попасть в руки врагов, но при этом победными наградами будут служить для них не лошади и плащи, но обладание богатствами римлян и величайшее блаженство, какое только мыслимо для людей».

Другими словами, гладиаторские поединки, организованные Ганнибалом, представляли собой не что иное, как весьма кровавую и убедительную живую метафору с элементами жертвоприношения.

Римляне, естественно, готовили симметричный ответ, но даже сквозь толщу тысячелетий мы видим, что Сципион был куда менее убедителен. Ему нужно было, чтобы солдаты навели переправу через реку Тицин[58], и он отправил вперед отряд с топорами и пилами. Сципион сказал своим солдатам следующее: «Ганнибал явился к нам, потеряв большую часть своего войска; а уцелевшие воины вследствие перенесенных лишений обессилены и не пригодны к битве. Точно так же он потерял и большую часть лошадей, да и оставшиеся ни к чему не пригодны». Сципион просто не знал, к каким действенным педагогическим приемам прибегал его гениальный визави[59].

На следующий день после этих попыток подбодрить свои армии и вселить в неумытых солдат воинственный и победный дух, обе армии двинулись вдоль реки навстречу друг другу. О том, что противник близко, обе стороны узнали от своих разведчиков — или, как пишут, от фуражиров, которые, видимо, столкнулись где-то на узкой дорожке в попытках раздобыть корм для лошадей.

Узнав о том, что враг близко, обе армии остановились и разбили укрепленные лагеря. На это ушло еще дня три, а затем вперед осторожно выдвинулась конница: предстояло провести более тщательную разведку.

Так начиналось знаменитое Тицинское сражение, названное по реке Тицин, близ которой оно произошло. Войска заметили друг друга — сначала это были облака пыли, поднимаемые лошадьми и людьми, затем отчетливо стали видны всадники и пехотинцы.

Обнаружив противника так близко, Сципион поставил вперед метателей дротиков и конных галатов. Ганнибал двинул против неприятеля тяжелую конницу. Легкую — нумидийцев — он оставил на флангах, так можно было окружить противника кольцом, когда тяжеловооруженные всадники разорвут его строй.

Кони рванулись вперед, копьеметатели едва успели бросить по одному копью и тотчас побежали, потому что их буквально смела с лица земли конная лавина, и не чужая, а своя собственная. Нумидийцы, как и было задумано, окружили римлян с обеих сторон и ударили на них с тыла, а римская пехота была затоптана лошадьми. В конце концов римляне разбежались, большинство солдат рассеялось по полям, некоторые — более дисциплинированные или же те, кому больше повезло, — собрались возле Сципиона.

Сам Сципион был ранен, и его жизнь и свобода подверглись опасности (по преданию, консула спас его еще несовершеннолетний сын — будущий победитель Ганнибала, тоже Публий Корнелий Сципион; согласно альтернативной версии, спасителем Сципиона оказался раб-лигуриец). История со спасением консула от плена — тоже легендарная. Одни авторы стоят за версию с сыном — это красиво и символично; другие, настроенные к римлянам неприязненно и предвзято, держатся за раба-лигурийца: это более «реалистично» и куда менее пафосно.

Доказать ту или иную версию, понятное дело, не представляется возможным. Мы вполне можем предположить, что юный Публий (чья истинная слава далеко впереди) направил раба-лигурийца по нужному маршруту. Так или иначе, Сципион был спасен, хотя под нажимом карфагенян римская армия обратилась в бегство.

Обстоятельства складывались отнюдь не в пользу консула. Конница Ганнибала, о которой Сципион так смело говорил, что она потрепана и больше ни на что не годится, оказалась сильнее римской. Следовало отвести войска, пока они не были окончательно уничтожены, в более безопасное место. Поэтому он оставил лагерь и перешел Пад[60] по заранее подготовленному мосту, после чего приказал мост разобрать, что и было исполнено, но только отчасти[61].