С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Сейчас по ней два легиона Фабия двигались навстречу легионам Сервилия. Они увидели друг друга издалека, и произошло это возле города Окрикула[83], примерно в семидесяти километрах от Рима.

Личная встреча Фабия и Сервилия наглядно показывает, что такое диктаторская власть.

«Фабий послал гонца уведомить консула, чтобы тот явился к диктатору без ликторов. Консул повиновался; встреча диктатора и консула показала гражданам и союзникам все величие диктатуры, за давностью почти забытое», — сообщает Тит Ливий.

Ликторы[84] представляли собой олицетворенную власть. Недаром, когда Полибий объясняет, что такое диктатура, он начинает именно с ликторов:

«Отличие диктатора от консула, — пишет Полибий, — заключается в следующем: за каждым из консулов следует по двенадцати секир, а за диктатором двадцать четыре; тогда как консулы во многих делах нуждаются в соизволении сената для осуществления своих планов, диктатор — полномочный вождь, с назначением которого все должностные лица в Риме, за исключением народных трибунов, немедленно слагают с себя власть».

Фабий принял интересное решение — «не действовать опрометчиво», как пишет Полибий, и «не подвергать себя случайностям битвы, но прежде всего и больше всего заботиться о целости своих подчиненных».

Диктатор начал проводить свою знаменитую стратегию «затягивания» или «медлительности». Он не боялся непопулярности в народных массах. Фабий был знатен, немолод, опытен и точно знал, чего хочет и как этого добиться.

Ганнибалу предстояло изучить этого нового, весьма неожиданного для него противника. Он попытался навязать римлянам бой, однако Фабий уклонился.

Пунийцы снялись с места и двинулись по Италии. Римляне выступили следом. Они шли так, чтобы не выпускать карфагенян из виду, но не приближались настолько, чтобы можно было завязать сражение. Карфагеняне прибегали к обычным для них провокациям, нападали и отскакивали, однако Фабий не отвечал никак.

Вся эта затяжная «потеха» развивалась на землях, принадлежавших самнитам. Иногда армии заходили в Кампанию. Ганнибал изо всех сил злил римлян. Разорил несколько городов, двинулся к северу к реке Вультурн[85], в царство знаменитого фалернского вина. Это был один из самых благодатных районов Италии. Вторжение в него чужаков выглядело сродни кощунству.

Начальник конницы Минуций рвал и метал: сколько можно терпеть? Доколе, я вас спрашиваю?! Для чего мы набирали легионы? Любоваться на безобразия, учиняемые карфагенянами в святая, можно сказать, святых римской территории — там, где производят лучшее в мире вино?

Но Фабий оставался неколебим. Двадцать четыре ликтора — это не пустой звук, это абсолютная власть, и своей абсолютной властью Фабий повелевал не делать  вообще ничего. Его армия шла рядом с карфагенской, он наблюдал, иногда атаковал группы вражеских солдат, если те, увлекшись грабежами, отбивались от основного войска, — но на этом все.

Разбив лагерь на холме, Фабий молча смотрел, как ветер разносит дым от пожаров. Горели деревни. Вырубались лозы — слава и достояние кампанских поселенцев.

Ганнибал уже успел кое-что узнать о своем визави. Выдержка у этого человека, конечно, железная, и он явно что-то задумал, коль скоро не ведется ни на одну из провокаций — а провокации

карфагенян становились жестче день ото дня. Ну а как ему понравится, если Ганнибал выставит его предателем?

Большой удачей было обнаружить владения римского диктатора неподалеку от тех мест, где предавалась своей деструктивной деятельности карфагенская армия. У Фабия именно здесь были свои земли. И Ганнибал приказал выжигать и уничтожать все, но не касаться имений Фабия. Заодно распустить слушок о том, что у Фабия с Ганнибалом, мол, имеется тайная договоренность. Впрочем, тайное легко становится явным: кругом все черным-черно, и только на пажитях у Фабия все зеленеет, колосится, мычит и блеет. С чего бы это?..

В Кампанию Ганнибал явился не просто так и не по случайности. Как помним, после разгрома римлян у Тразименского озера он набрал пленных и среди них выделил тех, кто принадлежал к числу римских союзников, и отнесся к тем гораздо мягче, чем к полноправным римским гражданам. Среди отпущенных Ганнибалом были трое землевладельцев из Кампании. Им понравилось отношение карфагенянина, и они, как и рассчитывал Ганнибал, не умолчали о том перед своими земляками. Вот эти-то люди и прислали весть Ганнибалу, что его ждут в Кампании, у них на родине. Если он приведет сюда войска, то Капуя — главный город Кампании (ее жители были римскими гражданами, но неполноценными, без права голоса[86]) — сразу сдастся ему без боя. Фактически они пригласили карфагенян к себе.

Ганнибал, бесспорно, не мог полностью довериться этим людям. «Дело было серьезное, а люди пустые», — пишет Ливий. Однако что-то в их предложении все-таки было. Карфагенский полководец обдумал все обстоятельства, взвесил свои силы и возможности, посмотрел на карту, расспросил людей — и решился. Захват Капуи не выглядел невозможным, поэтому стоило попробовать.