С точностью до наоборот (СИ)

— О, хвала духам! — радостно всплеснула руками Ева, бросаясь к своим освободителям в объятия. — Благодарю вас!

— Ева… — замялся вдруг Ричард, метнув смущенный взгляд на жену, — Это ещё не всё, так что не спеши благодарить. Мы, разумеется, сделали всё возможное, но путешествие будет не таким, как ты себе его представляешь.

— Пойми, по-другому у нас не получилось бы, — вставила своё слово Кэлен и положила руку Еве на плечо.

— Что случилось? — тихо спросила девушка, снова впадая в панику.

— Рал едет с нами, он отказался отпускать тебя одну, — виновато ответил Ричард, опуская глаза.

— О, великий Создатель! — пробормотала Ева, не веря своим ушам.

Она-то, наивная глупая гусыня, вообразила, что освободится от общества навязанного супруга, как минимум на несколько недель, проведя время в увлекательном путешествии с Искателем, матерью-Исповедницей и волшебником, а тут… такой сюрприз!

Вместо приключений, о которых мечтала, она получит длительную дорогу под присмотром разгневанного супруга, больше напоминающую путь на каторгу. От подобной перспективы у Евы похолодели руки и перехватило дыхание.

— А других вариантов не было? — упавшим голосом спросила Ева, всё ещё лелея в душе какую-то безумную надежду.

— Увы, — ответила Кэлен, — Но ты не переживай, в обиду мы тебя не дадим. Кстати, — вдруг спохватилась она, — Думаю, что мы могли бы взять с собой твою подругу, ту, что помогла тебе бежать.

— Тину? — обрадовалась Ева, — О, это будет просто замечательно! Но… согласится ли Магистр?

— Он всё равно не оставит её в Ордене, — заметила Кэлен, — Раз он пообещал тебе отпустить её, мы можем забрать Тину в Эйдиндрил, чтобы её не постигла участь стать изгоем. Многие бывшие Морд-сит сталкиваются с тем, что их не принимают родные — слишком много жестокости на их счету, а люди до сих пор помнят, как похищали их маленьких дочерей, чтобы сделать из них чудовищ.

Пожалуй, Кэлен была права: Лорд точно не оставит Тину во дворце, лишь бы он в гневе вообще не передумал её отпускать! Впрочем, Ева ведь должна ему ещё одно желание за свободу Тины. Как она могла забыть об этом? Страшно подумать, что он может потребовать от неё теперь, когда пылает гневом!

***

Остаток дня Ева провела вместе с Делией, в раздумьях и сборах в дорогу. Личная горничная королевы немного подняла настроение своей госпоже, сообщив, что Магистр велел ей сопровождать его супругу в пути. Эта новость, конечно, обрадовала девушку, но от тягостного предчувствия не избавила. И это предчувствие, сжимающее внутренности в клубок, нарастало тем сильнее, чем ближе было время заката. Ева дрожала при мысли о том, что сегодня к ней может пожаловать муж.

И, как оказалось, предчувствия её не обманули. Едва она успела вернуться из купален и переодеться для отхода ко сну, как дверь в комнату внезапно распахнулась, а фрейлины королевы поспешно склонились в почтительных поклонах. Обернувшись, Ева увидела вошедшего Лорда Рала.

Фрейлины мгновенно испарились, будто их здесь и не было, и испуганная Ева оказалась лицом к лицу с мужем. Королева отчаянно пыталась храбриться и не показывать свой страх, но на её лице застыло растерянное выражение, словно она была маленьким, нашкодившим ребенком, который со страхом ожидает заслуженной взбучки.

Серые глаза Рала, как ни странно, вовсе не пылали яростью, он внимательно оглядел сжавшуюся под его взглядом жену — неторопливо, с головы до ног, самым недвусмысленным образом задержав взгляд на её груди, а затем на изгибах бёдер. Он выглядел так, словно пришёл не выяснять с ней отношения, а предъявить, наконец, права на неё. Под его раздевающим взглядом Еве внезапно захотелось стать невидимкой.

— Итак, — вдруг нарушил молчание Магистр, — Ты решила прибегнуть к последнему средству, дабы избавиться от нашего союза, не так ли?

— М-милорд… — торопливо начала девушка и вдруг осеклась.

А что, собственно, она может объяснить? Шота действительно представлялась Еве последней соломинкой, способной освободить её из лап тирана. Однако, почему же она не может избавиться от подспудного ощущения… стыда? Может это связано с тем, что она дала клятву у алтаря принадлежать этому мужчине телом и душой, а теперь вознамерилась взять свои слова обратно? С детства Еву учили тому, что своё слово нужно держать.

Но… с другой стороны, почему она должна чувствовать вину, когда самому Ралу такие чувства, как угрызения совести вообще не ведомы? Почему она обязана держать слово, данное этому беспринципному и жестокому человеку, тем более, данное под принуждением?!

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказал Рал и опустился в кресло у камина, — Твою клятву у алтаря нельзя назвать добровольной, однако, она произнесена и обряд совершён.

Ева почувствовала угрозу в его словах: он предупреждал, что так просто не отпустит её.

— Скажи мне одну вещь, — попросил Магистр, — Если Шота подтвердит слова старика, ты поверишь ей?

— Да, милорд… — тихо ответила Ева, опуская глаза.