С того света

13.00. Встреча с Александром де Виламбрезом в шикарном ресторане около редакции. В честь завершения «Тысячелетнего человека» он заказывает бутылку лучшего «Бордо». За едой мы обсуждаем трудности со сбытом моих книг на американском рынке. По его словам, это закрытый рынок, а американцы по большей части презрительно относятся к французской литературе, считая ее самовлюбленной и формалистской. Я рассказываю о своих контактах с другим издателем, якобы знающим, как завоевать американский рынок. Он спрашивает, считать ли это угрозой переметнуться к конкуренту. Я успокаиваю его: тому я, дескать, уже отказал. Он переводит дух, но, похоже, сохраняет сомнения. Он заказывает еще одну бутылку с той же этикеткой, но другого вкуса – кажется, слегка перестоявшую. Он признается, что его издательство переживает непростой период в финансовом плане, особенно по вине интернет-издательств, позорящих профессию своей готовностью издавать в большом количестве все подряд благодаря новым технологиям. Мы заказываем десерт и кофе. Он повторяет, что с нетерпением ждет мою новую рукопись.

17.00. Запись телевизионной программы «Деготь и перья». Нынешняя тема – «Литература будущего». Передо мной сидит Жан Муази, заявивший перед входом в студию: «Готовься сдохнуть, Уэллс». Во время записи мы пьем яблочный сок – он смягчает глотку, это полезно, если возникнет охота прикрикнуть… Под конец Муази бросает: «Уэллс – худший автор века, в интересах хорошего вкуса и заботы о читателе было бы правильным его уничтожить или по крайней мере лишить возможности вредить, нужно, чтобы он прекратил забивать своими сказками головы наших детей». Перефразируя известную сентенцию об индейцах, Муази произносит: «Хороший писатель-фантаст – мертвый писатель-фантаст. Так он может хотя бы посещать воображаемые миры». Ведущий хохочет, как и публика у него за спиной. Я тоже изображаю смех, но, сдается мне, я вышел из этой дуэли проигравшим из нежелания показаться драчливым скандалистом. Слишком поздно до меня доходит, что эти передачи – постановки, от ведущих которых ждут гладиаторских боев, увеличивающих число зрителей. После передачи мы пьем за кулисами игристое, закусывая арахисом и чипсами. Муази, зло косясь на меня, делает вид, что говорит со своим пресс-секретарем. Когда мы встречаемся взглядами, меня пронзает током его нескрываемой ненависти. Ведущий пытается нас помирить и предлагает пожать друг другу руки. Рука у Муази холодная и когтистая.