С царем и без царя

Настала третья ночь... У группы крестьян соседней деревни созрела мысль заменить доход с пассажиров, обычно получаемый от продажи молока, хлеба, яиц, ватрушек, — простым ограблением поезда, что они и привели в исполнение в 2 часа ночи. Происходило это так. Несколько человек с винтовками наготове оставалось снаружи вагона, не позволяя никому выходить и входить; в каждом же вагоне три человека, вооруженные револьверами, имея на шее конские торбы, входили поочередно во все купе, предъявляя пассажирам следующее требование: портмоне малое и портмоне большое. Получив требуемое, они без каких бы то ни было объяснений высыпали в торбы содержимое кошельков и бумажников, возвращая их пустыми. Грабеж поезда продолжался около 20 минут. В результате эта группа, по заявлению пассажиров, собрала около 80 тысяч рублей. Когда они вошли в наше купе, мой товарищ сунул им целую пачку денег, а я свои позапрятал по разным местам: под ковер, фонарь, отдав им малое портмоне со 150 рублями. На требование большого портмоне я сказал: «Милые мои, в жизни не видал большого портмоне в своем кармане... Что вы? Бог с вами». Мой убедительный тон внушил им полное доверие к моим словам. По уходе последних грабителей из поезда пассажиры вылезли на платформу и решили по телефону сообщить на соседнюю станцию о случившемся несчастье. У телефона случайно оказался командир Днепровского пехотного полка армии Петлюры, немедленно выславший в направлении Кучакова экстренный поезд с ротой солдат. Минут через десять уже послышался шум приближавшегося поезда. Ротный командир, поставленный в известность о причине его командирования с ротой, подходя к Кучакову, заметил группу в 8—9 человек, шедших с винтовками от полотна дороги по направлению к деревне. Он остановил поезд и выслал взвод их поймать. Оказалось, что это были как раз наши грабители, которые, заметив погоню за собою, разбрелись по своим хатам, улеглись и притворились спящими. Но один из них выдал себя тем, что не спрятал валенок, на которых снег еще не успел оттаять. Это обстоятельство послужило уликой против него, и затем в остальных избах были захвачены все, у кого были сырые валенки.

Взводный произвел разбор дела. Люди сознались; у них были отобраны 80 тысяч, а их самих тут же расстреляли. Ротный командир, собрав пассажиров, предложил составить протокол со списком потерпевших и обозначением против каждой фамилии суммы, на которую он был ограблен. Я своего имени в списке не поместил, так как ехал с фальшивым паспортом. Сумма отнятых у грабителей денег превысила сумму заявленных приблизительно на 150 рублей, находившихся в моем портмоне. Ротный уехал с отобранными деньгами в направлении Киева, заявив, что по прибытии туда нашего поезда потерпевшим будут возвращены их деньги.

Прибыли мы на станцию Киев 1-й 17 декабря. Новый комендант станции, разгуливавший по платформе в жупане со старинною турецкой кривой саблей на боку и громадным красным шлыком, спускавшимся ниже правого уха, объявил, что ограбленные пассажиры должны дать свои точные адреса, по которым деньги им будут высланы почтовыми переводами, а наш поезд на Харьков пойдет вечером.

Представитель новой украинской власти обещания своего не исполнил: никаких переводов никто из моих спутников не получил.

15

Бегство гетмана. Вступление петлюровцев. Убийство графа Келлера.

За проведенный почти целый день в Киеве я его не узнавал — все было ново. Гетманское правительство рухнуло; киевский германский совдеп признал украинскую директорию и объявил, что германские войска не окажут никакого сопротивления при вступлении в Киев республиканских войск. Вся власть перешла в руки директории и городского самоуправления.

14 декабря явочным порядком восстановлена была киевская городская демократическая дума. После первого своего заседания она объявила в Киеве политические свободы, амнистировала заключенных по политическим делам, а организованные для охраны города гимназические отряды распустила. Восстановленная киевская милиция была подчинена полковнику, занимавшему эту должность во времена Центральной рады. Вступившие в город войска директории были встречены у еврейского базара особою депутацией; впереди войск несли портрет Шевченко; командующий войсками директории гарантировал безопасность и сохранение жизни находившимся в педагогическом музее добровольцам при условии сложения ими оружия. Защитники Киева были брошены на произвол судьбы гетманом, бежавшим в последнюю минуту. По сведениям, сообщаемым газетами, он совершенно не позаботился о судьбе добровольцев, но о себе и о своем имуществе подумал. Двери дворца оказались открытыми настежь, караул ушел, и проходившие мимо офицеры, отступавшие от Печерска, с горечью указывали на опустевший «будинок». На тротуарах стояли группы праздных немецких солдат и комментировали происшедшее.