С высоты птичьего полета

– Я знаю. Но, сейчас, Йозеф, пора.

– Пора?

– Пора мне тебя отпустить. А тебе простить меня, простить себя. Ты не можешь оставаться в этом месте. Впереди тебя ждут новые дела. Больше любви, больше радости.

Охваченный паникой, он резко выпрямился и посмотрел ей в лицо.

– Ты не можешь меня оставить. Сара, прошу тебя, обещай, что ты меня больше не оставишь.

– Я никогда не оставляла тебя, Йозеф, – произнесла она, почти шепотом. – Я всегда была с тобой. Но ты должен пообещать мне, что простишь себя.

– Как же я могу? Я виноват в твоей смерти.

– Нет, – твердо ответила она. – В этом никто не виноват.

– Я убил нашего сына, – выпалил он, чувствуя, как горькие слова обжигают горло.

Она замотала головой:

– Я должна была предупредить тебя, что скоро начнутся схватки. А я тогда подумала, что мое тело только готовится.

– Нет! Это я должен был заметить, должен был в ту же минуту посмотреть на тебя. Я был так поглощен подготовкой к экзамену по математике, что даже не помнил, смотрел ли тебе утром в лицо или целовал на прощание… – в горле застрял комок от подступающих слез. – Я даже не поцеловал тебя на прощание.

– Ш-ш-ш, – успокоила она его. – Я знала, как сильно ты меня любишь. Чтобы понять это мне не нужен был твой поцелуй. Я каждый день видела любовь в твоих глазах, в твоей заботе, в твоей улыбке.

Йозеф снова зарылся лицом в ее волосы, желая высказать все:

– Когда в тот день я обнаружил тебя, уже вытекло много крови. Я понимал, что-то не так. Я хотел бежать за помощью, но страх меня парализовал. Я понимал, что, если оставлю тебя, ты ускользнешь от меня, и я, как эгоист, хотел провести с тобой каждую последнюю минуту, обнимать тебя, целовать. Но если бы я сразу ушел, я мог бы спасти нашего сына. Я мог бы его спасти.

– Ты не знаешь точно, – своими крошечными руками она обхватила его лицо. – Больше никаких сожалений. Только любовь. Отныне только любовь. Теперь ты должен пожить для себя. Поживи за нас с Якобом.

От звучания имени сына его сердце екнуло.

– Йозеф, обещай мне. Обещай мне, что простишь себя! – в уголках ее изумрудных глаз засверкали слезы. – Только так ты сможешь вспомнить радость, а не только боль. Сейчас ты нужен другим.

Он понял, она имеет в виду Майкла.

Она притянула его к себе пьянящим поцелуем, соленые капли обильно катились по ее щекам и смешивались с его слезами.

Не успел он опомниться, как она исчезла.

У него началась паника. Он должен найти ее. Вскочив на ноги, он стал суматошно озираться. Что-то колыхалось на ветру, он заметил – это была ее свадебная фата. Она была не Саре, и она струилась впереди, а затем исчезла в отблесках солнца.

Сломя голову он бежал через тюльпаны, сшибая и втаптывая ногами разноцветные лепестки, он летел в направлении мелькнувшей фаты.

Он снова увидел ее, словно она была прямо перед ним. Он потянулся, чтобы схватить ее, но она выскользнула из его пальцев. Он наклонился к ней, хватая снова и снова, но каждый раз она выскальзывала из его рук, уходя все дальше и дальше.

Теперь она была так далеко, что он больше ее не видел. Он мчался за фатой к ветряной мельнице, стоявшей на краю поля. Когда он добежал до нее, старые парусиновые крылья начали вращаться все быстрее и быстрее, совпадая с ритмом пьянящего ужаса, безумием которого было охвачено его сознание. Он бросился вперед еще раз, его пальцы ухитрились крепко вцепиться в фату. Он дернул изо всех сил, но Сара растворилась. От нее ничего не осталось, кроме прозрачной ткани в руках.

Йозеф возбужденно смотрел по сторонам. Вместе с ветром до него доносились звуки скрипки. Он задрал голову и увидел Сару: она сидела на верхушке ветряной мельницы и исступленно играла на скрипке, подстраиваясь под ритм парусов. Внезапно его окружили десятки ветряных мельниц и десятки Сар. И где настоящая? Он метался от одной мельницы к другой, выкрикивая ее имя.

Рядом он слышал ее голос, декламирующий любимого Рильке:

Но все, что к нам притронется слегка,
нас единит, – вот так удар смычка
сплетает голоса двух струн в один

[17].

Он неистово крутился вокруг. Солнце жгло ему глаза, но сквозь слепящий свет он разглядел силуэт. И потянулся к нему. Если бы он только мог дотронуться до нее, он бы точно не упустил ее. Да, это она. Вдруг свет померк, но она была рядом. Он чувствовал ее в своей руке ее пальцы.

Он обессилел, резко стало тяжело дышать, он покрылся потом. В темноте глаза различили незнакомый потолок. Где он сейчас? Где его прекрасное небо? Он попытался сфокусироваться. Он не в своей постели. В потолке над ним не было трещины. Но он все еще чувствовал руку Сары. Он быстро повернулся к ней. Рядом с кроватью зажглась лампа. Он вздрогнул, увидев, что Ханна Пендер озабоченно смотрит на него, а он так крепко сжимает ее руку, что та побелела.

– Профессор, вы в порядке? – встревожилась она.

Глава 38

– Где я? – прохрипел Йозеф, выпуская руку Ханны. В горле запеклось и пересохло. Ханна потянулась за стаканом воды и поднесла его к губам. Он быстро его осушил.