Сад камней

– А как же, ясное дело, по порядку. Значит, так… с утра если… то с утра все нормально было, – Байраму было явно нелегко собраться с мыслями.

– Ты сам-то где был? Ты вообще на воротах дежуришь или как? – помог ему Кемаль.

– Не… на воротах мы по очереди. Да там и делать нечего… только чтоб чужие в бассейн не ходили – так там смотритель есть, в случае чего спрашивает: вы, мол, к кому приехали и так далее. На воротах каждую машину же не остановишь…

– Теперь придется, наверно, – посочувствовал Кемаль, – или местные жандармы своих поставят. Когда такое дело…

Роль, как казалось Айше, давалась ему без труда. Поднимешь камень и увидишь на той стороне… что? Что-то такое, что может удивить. Или не понравиться.

Другая сторона Кемаля ее удивила. И не слишком приятно. Конечно, это его работа, он и сейчас привычно приступил к делу, но то, что он так легко преобразился, почему-то расстроило ее. Может быть, просто потому, что она полагала, что знает его всего – со всех сторон.

А это ведь только другая сторона, а что внутри?.. Как Эрман сказал – жуки-скарабеи, золотые самородки, вкрапления? Между прочим, чтобы увидеть то, что внутри камня, надо его разбить. То есть уничтожить, превратить в кучку гравия, в пыль… это уже не будет прежним камнем, его же не склеить… убийство, в сущности.

Теперь я всегда буду думать об убийстве. Камень не живой, его нельзя убить, а я вот все равно…

Она нашла пакетики чая, купленные специально для нее и принесенные днем из того дома… «тот дом», господи! Эмель всегда заваривала нормальный чай, не признавая пакетиков с краской, как она их называла, но Айше всегда спешила, а если хотела чаю, то хотела его прямо сейчас, а не тогда, когда он соизволит завариться, и остатки старой заварки она вечно забывала в чайнике, пока они не покрывались плесенью… а Эмель вот никогда!

Всегда. Никогда. Теперь все, что связано с Эмель, будет определяться этими словами. Только к ним придется мысленно добавлять «раньше» – когда она… была.

Эмель раньше всегда – Эмель больше никогда.

– …в отпуске, так что только я и Зеки, – о чем это он? Наверно, о третьем стороже, которого сейчас не было в поселке. Надо бы сказать Кемалю, что зря он ломает комедию: Байрам целый день не появлялся около дома, а значит, не мог ничего и никого увидеть.

Айше поставила стаканы на поднос, нашла сахарницу и салфетки – все давалось с трудом, потому что ей не приходилось здесь хозяйничать. Чай и кофе она пила на своей половине, потом приходила к Эмель и брату обедать и ужинать, но при этом только помогала убрать грязную посуду в посудомоечную машину или что-то доставала из холодильника: при Эмель никто лишний не был нужен на кухне, все появлялось, словно само по себе. Раз – и стол накрыт, два – и еда подана, три – и чай уже, оказывается, заварился… этот вечер мы должны были провести вместе, в одном доме. И где-то должна быть рыба, купленная Мустафой… Эмель же отправляла его за рыбой…

Айше открыла холодильник – никаких признаков рыбы. Она попробовала представить себе… да, конечно: вот он подъехал, рыба и все покупки, разумеется, в багажнике… тут полиция, суета… сама Айше, видимо, уже была без сознания… брат наверняка бросился выяснять, в чем дело…

– Знаешь, – невпопад сказала она, поставив перед мужчинами поднос с чаем и перебив что-то говорящего сторожа, – там у Мустафы в багажнике рыба.

– Рыба? – переспросил Кемаль и внимательно посмотрел на нее. Он знал свою жену, знал, что она не стала бы говорить что-то бессмысленное, тем более прерывать допрос – его-то умница Айше! Если ей что-то пришло в голову, с этим, как правило, надо считаться.

Ну да. Разумеется.

– Сейчас посмотрим, – сказал он и обратился к сторожу: – Значит, на воротах был Зеки, говоришь? Что же он полиции не сказал, что Мустафа-бей во время убийства за рыбой ездил?

– Так я не знаю, что он сказал! Полиция же мне не скажет! Может, они и не спросили его! И потом… он, может, не прям уж целый день сидел… или сидел, но мог внимания не обратить – кто проехал, куда, во сколько. Все же ездят все время… мы только если незнакомая машина… а своих записывать, что ли, кто когда проедет? И телевизор там…

Понятно. Сторож на самом деле не так чтобы сторож и алиби Мустафы не подтвердит. Если в багажнике найдется чек из супермаркета и если рыбаки вспомнят, во сколько он покупал рыбу, то это может сработать. Если, конечно, это совпадет с временем смерти… а если нет? Нет, об этом не думать, исходить из того, что брат жены невиновен… как же иначе?

Значит, с утра пораньше к рыбакам, сейчас за чеком. Кемаль с наслаждением глотнул чаю и поднялся.

– Сейчас я… да ты сиди, сиди! – сказал он вскочившему сторожу. – Права моя хозяйка: надо, правда, рыбу забрать, испортится.

Скорее всего, машина открыта: как приехал – сразу попал в весь этот ужас, потом его увезли, да и кто здесь машины запирает? Ни машины, ни двери – блаженная беспечность, уверенность в собственной безопасности и неуязвимости, на поверку оказывающейся порой мнимой.