Сад нашей памяти

– Вы так еще туда и не заглянули?

– У меня слишком много было перемен за последний год. Не уверена, что я морально готова к еще одной.

– Но однажды это все-таки придется сделать.

– Да, конечно же, придется.

– Для человека очень важно отыскать свои корни.

– Меня в этом деле больше всего интересует медицинская информация. У меня было три выкидыша. И было бы неплохо знать, не было ли у меня такого в роду. Хотя бы для душевного спокойствия. Да и вообще, хорошо бы такое знать заблаговременно.

– Я глубоко сочувствую, что вам не удалось их выносить.

Ее слова несли в себе искреннее сопереживание, и Либби это тронуло. Личное страдание помогает ближе прочувствовать чужое несчастье.

– Спасибо, – ответила она.

– А когда у вас это произошло?

– Последний был почти два года назад. Я доносила уже до четырнадцатой недели. – Либби едва сдержалась, чтобы не поводить ладонями по животу в поисках слабеньких толчков изнутри.

– Лофтон я выносила без малейших проблем. Но вот у моей бабушки Оливии в сороковых годах были несколько прервавшихся беременностей подряд.

– Это ведь для нее построена была оранжерея, верно?

– Да.

– А что вы могли бы мне о ней рассказать?

– Она познакомилась с моим будущим дедушкой, когда тот учился в Оксфорде. Очень может быть, что первые их свидания проходили в большом зимнем саду ее родителей. Ее отец с матерью хотели, чтобы она уехала подальше от постоянных авианалетов над Лондоном, а потому убедили пару по-быстрому пожениться в Лондоне, чтобы Оливия могла уехать в Америку.

– Она вела, должно быть, интересную жизнь.

– Да. Она была очень независимой женщиной. Она была художником и страстным цветоводом. Она вела подробнейшие дневники и делала прелестные зарисовки тех цветов, что сажала у себя в саду.

– Она была вашей бабушкой по отцу?

– Да, мой отец родился в 1943 году.

– А как же ее несостоявшиеся беременности?

– Они были до его рождения. Она смогла родить лишь моего отца.

– И все? – прорвалась в ее вопросе неожиданная горечь.

– Я не хотела, чтобы это прозвучало так печально.

– Я понимаю, – опустила голову Либби.

– Мои родители погибли в автомобильной аварии, и меня вырастили бабушка с дедушкой. Они оба были очень добры ко мне. Для бабушки было особенно важно, чтобы я получила хорошее образование и была способна себя содержать. Она частенько говорила, что, если бы не война, сама она обязательно пошла бы учиться дальше. Именно благодаря ей я и стала адвокатом.

В этот момент по подъездной дороге прогрохотал грузовик с большим контейнером для строительного мусора. Коултон подъехал к нему на пикапе, остановился и заговорил с шофером. Либби видно было, как водитель грузовика засмеялся. Похоже, он знаком был с Коултоном и комфортно себя с ним чувствовал. Наконец водитель кивнул, и грузовик направился по проселочной дороге, что вела к оранжерее.

У Элайны тут же зазвонил телефон.

– Да, Коултон. Ага, я уже вижу. Хорошо, я пройду следом и прослежу, чтобы контейнер поставили именно в том месте, что ты под него выделил. – Она сунула мобильник обратно в карман. – Коултон вернется минут через двадцать. Он проинструктировал водителя, где сгрузить контейнер, но хочет, чтобы я на всякий случай за этим проследила. Пойдете со мной?

– Конечно.

Вдвоем они спустились с холма по дороге вслед за грузовиком и, уже подойдя ближе, услышали, как тот запикал, начав медленно сдавать назад. Либби обвела глазами место, отмеченное импровизированной табличкой с размашистой надписью от руки. Оставленное Коултоном указание было четким и простым: «Контейнер поставить здесь!»

– В сумерках я этой таблички не увидела, но сейчас ее трудно не заметить, – сказала Либби.

– Коултон не любит что-либо оставлять на волю случая.

Пока грузовик пятился, Элайна поспешила зайти со стороны водителя и движением кисти дала ему знак сдать еще на несколько футов. Водитель послушно проехал немного дальше и наконец выгрузил контейнер.

Элайна вернулась к Либби.

– Коултон все тщательно продумал. Ему нужно, чтобы контейнер был под рукой и в то же время не загораживал дорогу. Чтобы его субподрядчики могли спокойно подъехать к оранжерее.

– А кто еще должен сюда приехать? – полюбопытствовала Либби.

– Признаться, я уже потеряла им счет, – с улыбкой отмахнулась Элайна.

Когда контейнер оказался на нужном месте, водитель с Элайной помахали друг другу на прощание, и тот уехал.

– Не возражаете, если я загляну внутрь?

– Сколько угодно, – пожала плечами Элайна.

Зайдя в оранжерею, Либби поразилась, насколько там успело все преобразиться за какой-то час светового дня. Это напомнило ей старого медведя, потягивающегося и зевающего после долгой спячки. Сейчас она ощущала здесь энергию жизни и мощный потенциал, и привидевшиеся ей на рассвете духи напрочь исчезли.

Либби подошла к фонтану, провела пальцем по краю мраморного основания. Попыталась представить, как на этом самом месте стоит Оливия. Им обеим так хотелось детей – и обе раз за разом теряли их нерожденными. Впрочем, желание Оливии в конце концов все же реализовалось.

– В свое время в оранжерее было полным-полно орхидей, – сказала Элайна.