Сад похищенных душ

– Я очень расстроилась, когда поймали Лукаса, и просто не могла допустить, чтобы леди Эшлинг схватила тебя. Поэтому и приняла твой облик.

– Ты защищала меня?

Дара кивает:

– Я обещала тебе, что мы всегда будем заботиться друг о друге. Я говорила от чистого сердца. – Она подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. – Что теперь со мной будет?

– Не знаю. Чего тебе самой хочется? – Жажда мести так долго определяла каждый шаг Дары, что теперь, когда мстить больше некому, она кажется слегка потерянной.

Она открывает рот, но потом озадаченно захлопывает его.

– Раньше я никогда об этом не задумывалась, – наконец говорит Дара. – Но сейчас… Я бы осталась с тобой. Если ты позволишь.

Надежда так явственно проступает в каждой чёрточке Дары, что я не могу удержаться от улыбки:

– Мы наверняка что-нибудь придумаем.

Она вдруг хмурится:

– Но только не в той клетке. Я должна быть на свободе. Этого я хочу больше всего.

– Леди Эшлинг ужасно поступила с тобой, – говорю я. – Но теперь, когда её магии больше нет, тебе уже не нужно мстить. Ты хочешь оставить это позади и наконец освободиться от своей сестры? – Я смотрю на неё своим самым умильным взглядом, молясь, чтобы она согласилась.

– Да, – кивает она. – Я отвратительно вела себя с тобой. Раньше я этого не понимала. Мне очень, очень стыдно за всё, что я сделала. – И она начинает плакать.

Я заключаю её в объятия. Дара, всхлипывая, утыкается мне в плечо. Потом она шмыгает носом и вытирает глаза:

– Обещаю, что теперь буду вести себя лучше.

– Я тебе верю, – говорю я, и это правда.

Каждый заслуживает второго шанса.

Эпилог

Первую неделю мы провели в пути в Париллу – в мой первый дом. Лукас, его родители, Ной и Дара всю дорогу были со мной. Перед тем как покинуть Циннию, мы дали задание Сети найти прежний дом Симоны и других пустышек. Как только леди Эшлинг лишилась магии, её чары потеряли над ними власть, но, как и в случае с Дарой, их последствия уже необратимы. Сейчас они свободны и могут действовать по своей воле, но они уже никогда не будут прежними.

Теперь мне осталась последняя задача.

Когда мы добираемся до Париллы, у меня сжимается сердце. А когда мы наконец подходим к поместью родителей, у меня в груди словно разверзается дыра. Особняк, который я когда-то называла домом, кажется таким знакомым – однако после всего, что я видела и сделала, в то же время выглядит чужим.

В самый разгар дня мы идём по дорожке к входной двери. Перед нами вздымается кирпичная стена, в солнечном свете она кажется совсем белой, точно кость. По ней ползут лозы, оставляя за собой беспокойные тени. Если бы я хотела, могла бы ухватиться за них и подняться наверх, в свою комнату.

Но такое вторжение вряд ли будет способствовать радушному приёму.

Когда мы замираем у двери, Дара ободряюще улыбается. С тех пор как её сестра лишилась магии, она пытается вести себя лучше. Последнее, что нужно исправить, – состояние лорда Тейта.

Я горько сожалею о событиях той роковой ночи, когда согласилась принять помощь Дары и изменить сознание лорда Тейта в обмен на то, чтобы вернуть ей тело. Тогда всё и началось. По дороге сюда Дара призналась, что солгала мне раньше: она не может его вылечить. Она надеялась подправить что-то тут и там, чтобы лорд Тейт изменил своё решение, но это был глупый план, учитывая, что раньше она никогда ничего подобного не делала. Тогда Дара была моей тенью, и часть моей магии проникла в лорда Тейта, затемнив участки его сознания. Дара понятия не имела, что это ввергнет его в кому, вывести из которой будет непросто, если вообще возможно. Мы искали его по всему особняку леди Эшлинг, но наши поиски не увенчались успехом. А позже мы поймали Алдена, одного из гвардейцев леди Эшлинг и племянника лорда Тейта – он отсиживался в городе, – и он рассказал мне, что лорд Тейт остался в доме моих родителей. Доктора так и не поняли причины его недуга и побоялись перевозить больного.

Ной тоже пришёл с нами – в надежде, что сможет убрать магию, которая погрузила лорда Тейта в кому.

Миранда кладёт руки мне на плечи:

– Мы здесь с тобой, Эммелина.

Они все знают, что я боюсь встречаться со своими родителями: те могут даже не пустить меня на порог. Но я не узнаю, что будет, пока не постучусь.

Лукас берёт меня за руку и ведёт к двери. Вместе мы хватаемся за кольцо и дважды его опускаем. Стук отдаётся у меня в ушах; я никогда не думала, что он такой громкий. У меня дрожат руки, и я сцепляю их перед собой.

Дверь открывается, и я вижу одну из служанок, Кендру. У неё отвисает челюсть, как и у меня. Она пятится, но непохоже, чтобы она собиралась закрыть дверь.

Первым заговорил Альфред:

– Мы здесь, чтобы поговорить с хозяином и хозяйкой особняка. Мы можем с ними встретиться?

Кендра наконец закрывает рот и пропускает нас внутрь:

– Одну минутку, подождите, я скажу им, что вы пришли. – Она тут же убегает: ей явно хочется оказаться как можно дальше от меня.

Холодная боль зарождается у меня в спине и ползёт по позвоночнику. Это не самый радушный приём. Но на что ещё я рассчитывала?