Сад зеркал

Закрутил клапан на кровильнице и подтянул к себе руку другой рукой. Смотрел на детектива заискивающе, почти по-собачьи прижимал большие уши, а толстая кожа на голом лбу собиралась в глубокие складки. Вулфа необъяснимо раздражало, что Угун обращается с дательной рукой как с чем-то посторонним, когда использует кровильницу.

– Неплохо, – буркнул детектив, и гоблин просиял.

Из глубины пещеры раздались визги и улюлюканье: кого-то забрасывали дерьмом. Угуна тоже наверняка забросают, когда Вулф уйдет – писарь частенько приходил на службу, не полностью отчистившись, за что немедленно получал нагоняй. Сейчас-то, ясное дело, ни одна зелёная рожа близко не подойдет, боятся оборотня, до икоты боятся, ишь, рассосались по дальним углам. Правда, сидеть там смирно не могут никак, все время шумят и шевелятся, раздражая Вулфа. Гоблины, одно слово.

Имей Угун хоть кроху нахальства, напористости – он бы сообразил, как оградить себя от издевательств соплеменников, используя служебное положение, но Угун был совершенной тряпкой.

– Что думаешь? – спросил Вулф и прикрыл желтые глаза. Люди под его взглядом робели, а гоблины – цепенели. Даже собственный Вулфов писарь, который давно бы должен был привыкнуть.

Детектив редко спрашивал мнения Угуна, хотя и знал, что тот обожает вертеть в голове сложные задачки. Не гоблин, а мрак пойми, что. Только на то и годится, чтобы зарабатывать для общины корм.

Угун развернул к себе карту с точками-отметками.

– Если за четыре дня было пять нападений на псарные ясли, имеется семь убитых травомагичек, а оборотней убирают от расследований – хотя уже полвека только оборотни расследуют нападения на травомагичек…

Вулф кивнул. По пещере покатилась визгливая ругань, глухое гудение пустого котелка, по которому колотили чем- то увесистым. Костью, решил детектив, дернув ухом.

– Вас отстранили, потому что из жителей города только оборотень способен нанести такие раны, как у магичек. Однако ведь оборотень не мог порвать человека, травомагичку-то точно не мог. – Угун постучал кривым ногтем по крышке кровильницы и затараторил: – но кто-то сделал это целых семь раз, а теперь псарные ясли закрывают по всему городу, а еще разговоры идут, что не такую хорошую вакцину сделали травомагички, раз вы обратно стали дичать и на людей кидаться, что гнать вас отсюда надо, что щенят стоит выбить сейчас же, пока не выросли и не…

Вулф открыл глаза и так зыркнул на Угуна, что тот отъехал по земляному полу, не поднимаясь с задницы, только встала столбом пыль, поднятая мозолистыми пятками.

– Но я-то знаю, что это не оборотни! То есть оборотни, но не наши! Это кто-то хочет, чтобы все так думали, чтобы люди на вас ополчились, чтобы вы схватили щенят и сбежали из города, пока вас забивать не начали!

Детектив кивнул, показывая, что успокоился, хотя верхняя губа у него еще подрагивала. Щенят выбить, как же!

А ведь выбьют.

– Выходит, есть кто-то еще, другие оборотни. Кто еще может быть мощным, хищным и разумным одновременно – ведь не люди, не драконы, не гоблины. А если мы посмотрим, где были все эти нападения, то получится.

Угун-тугодум. Впрочем, для гоблина он был очень умен, не поспоришь – даже грамоте обучился.

– Получится, что это дикуны, – чуть охрипшим голосом закончил писарь. – Они существуют. Это враньё, будто бы все оборотни привиты или выбиты. Выходит, дикуны выжили в голодных землях и теперь. Они пришли сюда.

Грязный шишковатый палец ткнул в северный лес на карте. Детектив тоже посмотрел на него, а северный лес посмотрел на детектива в ответ, неприветливый, как дождевая туча. Разрослись голодные земли, видать, не все там перемёрли – а в нормальном мире про это никто и не знал. Зачем кому-то из нормального мира выходить за ворота и подходить к плотоядным лесам? Над ними даже патрульные драконы не летают, падают.

Так и живем: лес пытается ползти к городу, магички сдерживают лес, а из-за него, выходит, ползёт что-то еще.

– И?

– И кто-то в городе помогает дикунам. И… – было видно, что следующего шага Угун в своих мыслях не сделал. Что с него взять.

Откуда-то неслось уханье совокупляющихся гоблинов. Бессмысленные отродья голодных земель. Если бы они поменьше совокуплялись, плодились и воняли – глядишь, для них нашлось бы пристойное место в нормальном мире.

– Я хочу, чтобы ты расконопатил ваши северные тоннели, – ровным голосом произнес Вулф и, будто не замечая, как опешил Угун, добавил: – и проходы на юг.

– Ты что! – писарь замотал головой. – Я не могу! Не могу я, ты что!

– Прекрати верещать, – поморщился Вулф.

– Меня не пустят, я не спрячусь, они же всё поймут, они забьют меня, так нельзя! У нас же повеления от людей! Да нас всех тут выбьют! Ты же не можешь, ты не можешь, я не могу.

– Никто никого не выбьет, если вы сами не проболтаетесь, – оскалился детектив. – Меандры магичек в этих завалах давно уже не работают!