Садик. О названиях, знаках зодиака, культурах и климатических свойствах двенадцати месяцев. Лапидарий

Известно, что работа над “Мартирологом” была закончена в 848 г., однако эта дата не содержит никаких указаний на то, где был завершен труд - в Кёльне или в Прюме. Известно только, что идея написать подобное сочинение родилась в Кёльне “под влиянием друга” (hortatu compulsus amici)[423], и этим другом был Отрик.

Если “Мартиролог“ в целом представляет собой версифицированный календарь, включающий также сведения и об отдельных праздниках и содержащий, кроме основной части, ряд как бы вводных разделов и до, и после нее, то поэма о двенадцати месяцах, как и “Садик” Валафрида, представляет собой совершенно светское произведение: она посвящена сезонным сельскохозяйственным работам у франков, их обычаям и занятиям.

Именно эта часть “Мартиролога”, которая сама по себе может рассматриваться как отдельное, вполне законченное сочинение, имеет для нас ценность исторического источника.

Еще в 1882 г. на эту часть наследия Вандальберта обратили внимание немецкие исследователи К.Т. Инама-Штернегг и П. Херцзон[424]. П. Херцзон сделал первый немецкий перевод поэмы, опустив, к сожалению, вводные строки к каждой из ее глав (от 5 до 9 гексаметров), посвященные этимологии названий месяцев (по Исидору Севильскому) и небезынтересным астрономическим сведениям[425].

Если учесть, что хозяйственная история Каролингской эпохи не имеет такой непрерывной традиции современных свидетельств, какую имеет, например, история литературы, государства или права, то “реалистическое содержание поэмы” представляется особенно ценным, да и в поэтическом отношении она “значительно превосходит остальные части целого”[426]. Поэма дает также наглядное, несмотря на краткость, описание сельскохозяйственных работ в каролингском поместье IX в. Создавая свою “циклическую поэму, Вандальберт несомненно имел перед глазами пышный и мягкий ландшафт среднего Рейна”[427].

Кстати о “цикличности” поэмы. Она - наиболее ценная, но не единственная в этом роде поэзии. Сохранились латинские стихи Неизвестного, посвященные занятиям, свойственным каждому из месяцев года. “Цвет медицины Салерно”, поэтическое кредо этой знаменитой школы, прозванной “Гиппократовой общиной”, также характеризует месяцы года, начиная с января, в плане диететики, гигиены и необходимых лечебных процедур. Наконец в далекой от Прюма Византии при дворе Алексея I Комнина (1081-1118 гг.) и Иоанна II Комнина (1118-1143 гг.) их архиатр (лейб-медик) изложил стихами свойства 12 месяцев, начиная с марта, следуя, по-видимому древней традиции “ромеев”.

Среди источников Вандальберта прежде всего должен быть назван Вергилий с его “Георгиками”, затем Овидий (“Метаморфозы”, “Фасты” и др.). Если сравнить античные реминисценции в поэмах Валафрида и Вандальберта, то они во многом совпадают, подтверждая тем самым общие истоки их латинской образованности и свидетельствуя о том, каких авторов больше других читали и изучали в монастырских школах Каролингского времени. У обоих авторов встречаются, кроме того, реминисценции из Горация, Исидора Севильского, Ювенка, Седулия, Венанция Форту- ната, а у Вандальберта, кроме того, - из Персия, Латинской антологии (составленной в VI в.) и англосаксонского поэта Альдхельма (2-я половина VII в.).

Поэма написана гексаметром и состоит из Вступления (стихи 1-6) и 12 глав (стихи 7-366), каждая из которых посвящена одному месяцу года, сезонным работам в поместье и другим занятиям франков[428].

Собственно медицинские сведения по сравнению с поэмой Валафрида занимают у Вандальберта более скромное место и даются лишь в виде весьма общих рекомендаций в связи с упоминанием отдельных культур, а порой относятся, скорее, к области диететики[429].

Вандальберт близок “Садику” своим поэтическим языком и стилем, хотя у него и заметно присутствие элементов средневековой латыни, совершенно отсутствующих в классических гексаметрах Валафрида. “Садик” был несомненно известен Вандальберту. Вандальберт пользовался расположением и покровительством Людовика Благочестивого, при дворе которого Валафрид провел десять лет, а также его сына Лотаря I (840-855 гг.), погребенного в Прюме.

Вандальберт многим обязан Флору, новых стихов которого с нетерпением ожидал юноша Валафрид[430].

Оба поэта имели, конечно, общий круг знакомых, однако их личные отношения и само знакомство остаются для нас загадкой. Среди знакомых Флора, помогавшего Вандальберту, было немало выдающихся людей того времени. Еще за десять лет до завершения поэмы Вандальберта Флор выступил против Годескалька (Готтшалка), с которым в конце 20-х годов, учась у Рабана Мавра в Фульде, познакомился Валафрид, пославший ему одно из своих стихотворений. Мы уже говорили о близости Вандальберта и Валафрида, получившего признание двадцатью годами ранее и в том же ученом кругу, к которому принадлежал Вандальберт.

В обеих поэмах мы видим ряд общих черт: в описании природы, времен года, в реминисценциях, не только из одних и тех же авторов, но нередко - из одних и тех же произведений, даже стихотворных строк.