Сады Луны

У Рваной Снасти не осталось выбора, но должен, должен же быть какой-то выход! Разговор помог ей выиграть время, отдохнуть от неимоверного усилия, которого потребовал поход по Пути. Рваная Снасть вспомнила слова Беллурдана: если сейчас открыть Путь Тир, её поглотит сила имасса. Она сгорит дотла под инстинктивным воздействием т'лана. Взгляд чародейки упал на джутовый мешок у ног теломена — его окружал бледный ореол магии. Заклятье. Мои собственные чары. Рваная Снасть вспомнила: жест сочувствия, заклятье… сохранения. И это мой выход? Худов дух, да возможно ли это вообще? Она вспомнила Локона, его путь из умирающего тела в безжизненный… сосуд. О Шеденуль, смилуйся над нами…

Чародейка отступила на шаг и открыла свой Путь. Вокруг неё вспыхнула магия Высшего Тира. Рваная Снасть заметила, что Беллурдан отшатнулся, но потом выпрямился. Теломен что-то прокричал, но она его не услышала. Потом великан бросился в атаку.

Рваная Снасть горько пожалела о роковой отваге теломена, когда мир вокруг почернел от жара её пламени. Потом она раскинула руки и обняла великана.

Лорн подошла к Тлену. Т'лан имасс смотрел на запад. Вокруг него клубилось почти физически заметное напряжение.

— Что это? — спросила адъюнкт, не сводя глаз с белого фонтана пламени на горизонте. — Никогда ничего подобного не видела.

— Я тоже, — ответил Тлен. — Это внутри сферы, которой я окружил нас.

— Но это же невозможно! — взорвалась адъюнкт.

— Да, невозможно, чтобы подобное продолжалось долго. Телланн должен был поглотить этот источник практически мгновенно. Но… — Т'лан имасс замолчал.

Тлен мог и не заканчивать фразу. Столп огня бушевал в ночном небе уже больше часа. В чернильной тьме вокруг него плыли звёзды, магия билась с яростным безумием, словно хлестала из бездонного колодца. Ветер принёс запах, от которого Лорн слегка замутило.

— Что это за Путь, Тлен?

— Пути, адъюнкт. Телланн, Тир, Денул, Д'рйсс, Тэннес, Теломен Тоблакай, Старвальд Демелейн.

— Старвальд Демелейн? Это ещё что за Худово имя?

— Старший.

— Я думала, что существует только три Старших Пути, но это не один из них.

— Три? Нет, их было много, адъюнкт, но все родились от одного — Пути Старвальд Демелейн.

Лорн закуталась в плащ, не отводя взгляда от столпа огня.

— Кому же под силам такое чародейство?

— Был один когда-то… давно. Поклонников у него не осталось, так что больше его нет. Я не знаю ответа на твой вопрос, адъюнкт. — Имасс пошатнулся, когда колонна пламени раскрылась, как цветок, а затем потухла. Издалека до них докатился раскат грома.

— Пропала, — прошептала Лорн.

— Уничтожена, — сказал Тлен. Воин склонил голову набок. — Странно. Источник был уничтожен. Но в этот миг что-то родилось. Я чувствую новую сущность.

Лорн проверила, легко ли меч выходит из ножен.

— Какую? — резко спросила она.

Тлен пожал плечами.

— Новую. Она убегает.

Следует ли из-за этого беспокоиться?

Лорн нахмурилась и повернулась к т'лан имассу, но он уже покинул её и теперь шагал к походному костру. Адъюнкт снова посмотрела на запад. Тёмная туча заслоняла звёзды. Она казалась огромной. Лорн поёжилась.

Пора было спать. Имасс постоит на страже, так что можно не опасаться незваных гостей. День выдался долгим, и адъюнкт выпила больше воды, чем следовало; Лорн чувствовала себя слабой — незнакомое чувство. Подходя к лагерю, она нахмурилась ещё сильнее. Тлен замер у костра, и ей вспомнилось его появление два дня назад. Отсветы огня на изношенном костяном шлеме воина снова вызвали в ней какое-то первобытное чувство, а вместе с ним — глубокий, бессознательный страх перед темнотой. Она подошла ближе к имассу.

— Огонь — это жизнь, — прошептала Лорн. Слова поднялись словно из самой глубины её существа.

Тлен кивнул.

— Жизнь — это огонь, — повторил он. — С этими словами родилась Первая империя. Империя имассов, Империя людей. — Воин обернулся к Лорн. — Ты — молодец, дитя моё.

В дюжине лиг к северу, над Чернопёсьим лесом, недвижно висела серая пелена дыма. Карга чуть опустила развёрнутый хвост и устало спикировала вниз, к лагерю, раскинувшемуся на равнине Рхиви.

Ряды шатров, словно спицы, расходились от центрального укреплённого круга, где подрагивал на утреннем ветру большой навес. Туда и спустилась старейшая из Великих воронов. Её острый взор выхватил фигуры кочевников-рхиви, мелькавшие между палаток. На восточном краю лагеря развевалось знамя с Серпинским Конём, зелёное с серебром — стяг наёмников главной армии Каладана Бруда. Но большую часть составляли тисте анди — народ Аномандра Рейка, жители города, находившегося внутри Семени Луны — высокие, облачённые в тёмные одежды воины скользили между шатров, как тени.

Накатанная колея вела на север — к опушке леса: линии снабжения шли к укреплённому району, который недавно удерживали малазанцы. Теперь там пролегла линия фронта. Рхиви катили по дороге несчётное множество тележек с припасами, а им навстречу тянулась мрачная вереница повозок с мёртвыми и ранеными.