Сады Луны

Крокус уже добрался до середины крыши, ощупывая одной рукой тонкий шёлк тюрбана, спрятанного у сердца, когда прямо у ног юноши со звоном упала монетка. Инстинктивно он присел и накрыл её обеими руками. Что-то просвистело в воздухе прямо над головой, Крокус удивлённо поднял глаза, а потом снова пригнулся, когда в двадцати футах от него треснула керамическая плитка. От внезапного понимания он застонал. Вскочив на ноги, Крокус рассеянно сунул монетку под пояс.

Тало поражённо выругался. Он опустил арбалет и ошеломлённо смотрел на свою цель, пока чувство опасности в последний раз не предостерегло убийцу. Он резко развернулся на месте и успел разглядеть смазанную фигуру в плаще, которая стояла прямо перед ним с поднятыми руками. А потом руки опустились и два длинных, бороздчатых кинжала пронзили грудь Тало. Испустив последний недоумевающий стон, убийца умер.

Хриплый звук достиг ушей Крокуса, и вор обернулся к колокольне. Чёрная тень вывалилась между колоннами и с глухим стуком ударилась о землю в пятнадцати футах от него. В следующий миг рядом с телом лязгнул упавший арбалет. Крокус поднял глаза и увидел фигуру между колоннами и блеск кинжалов в её руках. Незнакомец словно бы изучал его.

— Ох, Маури! — взмолился вор, развернулся и побежал.

На К'руловой колокольне странные глаза убийцы следили за тем, как вор несётся к дальнему краю крыши. Слегка приподняв голову, убийца понюхал воздух, а затем нахмурился. Взрыв силы только что разорвал ткань ночи, как палец пробивает прогнившую тряпку. И в разрыв проникло нечто.

Вор добрался до края крыши и скрылся за ним. Убийца прошипел заклинание на языке более древнем, чем колокольня и сам храм, языке, которого в этой стране не слышали тысячи лет, и спрыгнул с башни. Благодаря магии спуск убийцы на крышу был медленным и размеренным. Он приземлился на плитки легко, словно лист.

Из тьмы наверху спустилась вторая фигура, плащ которой развевался, как черное крыло. А потом в тишине на крышу приземлилась и третья фигура. Они перекинулись парой слов. Последний из прибывших тихо отдал приказ и пошёл прочь. Оставшиеся обменялись короткими репликами и двинулись по следу вора. Второй на ходу взвёл арбалет.

Десять минут спустя Крокус прислонился к покатой крыше купеческого особняка, чтобы перевести дыхание. Он никого не видел, ничего не слышал. Либо убийца не погнался за юношей, либо Крокусу удалось оторваться от преследователя. Или преследовательницы. У него в голове возник образ фигуры на колокольне. Нет, вряд ли это женщина, слишком высокая — наверное, шесть с половиной футов. И худая.

Тело вора сотрясала дрожь. С чем же он столкнулся? Его чуть не застрелил убийца, а потом того самого убили. Война внутри Гильдии? Если это правда война, то ходить по крышам сейчас очень рискованно.

Крокус поднялся и устало осмотрелся по сторонам.

Черепица на противоположном скате крыши с треском покатилась вниз. Крокус развернулся и увидел, что к нему мчится убийца. Одного взгляда на два блестящих кинжала хватило, чтобы вор рванулся к краю крыши и прыгнул в темноту.

Здание напротив было слишком далеко, но Крокус остановился перевести дух на знакомой территории. Падая в темноту, он вытянул вперёд руки. Проволока подхватила его чуть ниже локтей, и Крокус отчаянно ухватился за неё, повис, болтаясь, в двадцати футах над улицей.

Хотя большинство бельевых верёвок в городе были сделаны из тонкой, ненадёжной пеньки, некоторые вдобавок были перевиты проволокой. Их накрепко прибили к стенам воры прежних поколений. Днём Обезьянья дорога, как её называли воры, ничем не отличалась от обычных верёвок, увешанных нижним бельём и простынями. Но после заката она служила своей истинной цели.

Перехватывая проволоку содранными в кровь ладонями, Крокус двинулся к дальней стене. Он поднял глаза и замер от ужаса. У края крыши перед ним стоял второй охотник и тщательно целился из тяжёлого старинного арбалета.

Крокус отпустил проволоку. Стрела прошила воздух точно у него над головой. Где-то снизу, за спиной, хрустнула разбитая ставня. Его падение прервал первый слой натянутых бельевых верёвок, которые перевернули юношу, прежде чем порваться. Крокусу показалось, что он падает целую вечность: верёвки цеплялись за руки и ноги, рассекали кожу и с треском рвались. Крокус упал на мостовую с выпрямленными ногами, сильно наклонившись вперёд. Колени подогнулись. Он смог подставить плечо, смягчить удар от падения и кувыркнуться вперёд, но тут же врезался головой в стену.

Со стоном оторопевший Крокус заставил себя подняться. Он посмотрел вверх. Хотя зрение помутилось от боли, он увидел, как фигура спускается на землю — медленно, словно пёрышко. Вор широко раскрыл глаза от потрясения. Колдовство!