Меня пропускают на эспланаду, подхожу к зданию, где целый взвод молодцов в костюмах и галстуках изучают по очереди мой пропуск и указывают путь к турникету в конце гигантского вестибюля. Я ожидал увидеть тут столпотворение, но слышу лишь эхо собственных шагов, звучащих в огромной пустоте.
Оба исчезли пять лет назад. Пришлось заделаться детективом на старости лет. Как подумаю обо всех сыщиках, которых сам придумал! У них-то всегда была заранее заготовлена хитрость, чтобы выйти на след. Я оказался не так проворен и две недели провисел на телефоне, прежде чем обрел крохотную надежду. Привлек Патрика, он поиграл со своими модемами, мониторами и прочими штуками, предназначенными для связи со всем человечеством. Я обзванивал киностудии, редакции газет, друзей друзей — всех. С равным усердием я проследил путь Жерома и путь Матильды и удостоверился, что перед исчезновением оба совпадают.
У турникета какой-то тип удивленно взирает на мой пропуск.
— С кем у вас встреча?
— С Жеромом Дюрьецем.
— Вы уверены, что он работает здесь?
— А Матильда Пеллерен?
— Тоже нет. Но у вас пропуск типа В-1.
— И… что это значит?
— Вас проводят в здание конференций для беседы.
Он подзывает молодца, который с кем-то переговаривается по портативной рации, и предлагает следовать за ним. Лифт, лабиринт коридоров, анфилады кабинетов. Все тут суетятся, озабоченные будущим человечества. Меня просят подождать у автомата с горячими напитками.
Через две недели поисков мне удалось поймать Оону, работающую на какой-то калифорнийский трест. Она меня вспомнила. На экране она всегда выглядела воплощенной мечтой одного-единственного человека. Она рассказала мне о своей жизни, о нескольких разрывах с Жеромом, вплоть до самого последнего, видимо окончательного. Сообщила о смерти Тристана три года назад. Мы немного поболтали, и она сказала, что Жером работает в ООН. Она сама была этим удивлена и ничего не могла сказать, что он там делает. Пообещала, что попробует связаться с ним, но без гарантии.
Два типа допрашивают меня, словно подозреваемого. Хотят знать, кто я такой, откуда знаю Жерома и Матильду и чего от них сегодня хочу.
— Не возмущайтесь, таковы правила безопасности.
— Если Жером на месте, сообщите ему, что я здесь.
— Быстрее все равно не получится.
За эти три недели я научился терпению. Это мне напоминает время, когда я гонялся за женщиной своей судьбы, и никто тогда не мог вывести меня на ее след. В первые дни поиски Матильды не принесли никаких плодов. Она уже давно передала свои авторские права различным ассоциациям, которые говорят о ней как о святой, хотя ни разу в глаза не видели. Ее муж-герцог очень сдержан, устав от желтой прессы, которая вечно не давала им покоя. В конце концов он мне сказал, что получил из ООН длинное письмо по поводу развода. Так что я приступил к осаде этого славного учреждения, чтобы там зарегистрировали мое ходатайство. И однажды утром, уже почти пав духом, получил наконец пропуск.
Вынужденный ходить кругами по магазину дьюти-фри, я вдруг чуть не заорал, чтобы хоть как-то ослабить нервное напряжение. Некая сотрудница провожает меня в здание Генеральной Ассамблеи, у меня такое впечатление, что я подрос в чине. За поворотом одного из коридоров замечаю большой зал, тот самый, где заседают представители всех стран мира. Сотрудница сдает меня с рук на руки двоим громилам в галстуках, которые помогают мне преодолеть последние метры на последнем этаже здания, под самым куполом.
После двух совершенно пустых конференц-залов и нескольких безлюдных коридоров я оказываюсь перед широкой, толстой, как у сейфа, раздвижной дверью. Громилы просят меня войти, а сами остаются снаружи.
Оказываюсь в маленьком тамбуре, который наконец открывается.
Комната не слишком загромождена — всего лишь пара стульев да очень длинный стеклянный стол меж ними.
Жером сидит перед большим видеоэкраном и смотрит какой-то репортаж. Внутри гигантской голографической карты обоих полушарий, где-то между Японией и Австралией, затерялся хрупкий силуэт Матильды. Звук видео заглушает мои шаги. А их чувства уже не так остры, чтобы догадаться о моем присутствии.
Присматриваюсь к ним исподтишка. Жером растолстел и со своей седоватой бородой стал похож на бывалого автопутешественника, эдакого старого дорожного волка, ушедшего на покой. Он даже избавился от своих замашек голливудского гуляки и вновь щеголяет в истертых шмотках, как раньше. Матильда напоминает пожилую учительницу, непреклонную и исполненную чувства долга. Серый костюм с длинной юбкой, волосы собраны в узел на затылке, маленькие овальные очки. Не курит.
Он останавливает изображение на экране и оборачивается к ней, надув губы.
— Слушайте, вы не находите, что они здорово дали маху с этим Мирным Фронтом?
Не ответив, она слегка пожимает плечами.
— Проклятье, не прикидывайтесь глухой!
— Они выдержат, если мы им поможем.
— Ну да… Вы уже забыли Кордовский саммит?
— Ситуация совершенно изменилась, с тех пор как мы вывели на сцену Джеффри. Это харизматическая фигура. Они ему доверяют, и он будет избран.