Сага

Мы все застигнуты врасплох, словно никто из нас и не думал, что команда когда-нибудь распадется. И вдруг наперебой начинают сыпаться ответы, каждый обрисовывает свое будущее в нескольких словах. Какой-то американский телеканал предложил Жерому стать консультантом тамошней версии «Саги», чтобы сохранить дух французского сериала. И как только они угадали, что из нас четверых Жером единственный мечтает работать за океаном? Если бы захотел, мог бы отправиться туда хоть сегодня, но он предпочитает дождаться 21 июня вместе с нами. Если все пойдет как предполагается, Жером проведет лето на вилле в Санта-Монике, втолковывая полчищу местных Сегюре концепцию Четверти Часа Истины (которую он уже перекрестил в High Quality Frankness).

Матильда колеблется между двумя планами, один из которых — написание сценария для летнего сериала в следующем году. История сердечных и постельных дел трех поколений в восьми сериях. Тут главное — начать, летние сериалы регулярно повторяют, для Матильды это надежная рента. Кроме того, ей предлагают писать книжки по собственным сценариям, то есть вернуться к романам. Когда же я спрашиваю ее насчет второго плана, она захлопывается, как устрица, и говорит, что речь идет о ее «сокровенном саде» и что она ни слова не скажет, пока не будет полной уверенности.

Что касается меня, то я веду переговоры с одним режиссером, который предложил мне поработать над его следующим фильмом. Его предыдущий, «Игорный дом», мне очень понравился, и перспектива писать для кино меня страшно соблазняет. Луи тоже подталкивает меня на эту дорожку.

— Кино — совсем другое приключение. Прекраснейшее из всех. Кино строит нашу память, а телевидение лишь фабрикует забвение. Нельзя работать для кино без веры, что создаешь прекраснейший в мире фильм. У этого занятия есть имя: любовь.

Солнце.

— А ты сам, Луи? Что будешь делать после «Саги»?

— Я опять понадобился Маэстро. Никогда не мог ему отказать.

* * *

Восемь вечера. Каждый четверг вечером я ищу убежища. Какого угодно, лишь бы забыть там, что сейчас восемнадцать миллионов человек уставились в одну точку. У меня дома укрыться невозможно, телефон беспрерывно звонит, как только появляются конечные титры. А отключить его я не могу, вдруг позвонит Шарлотта. В конторе еще хуже: братишки смываются к Уильяму и спускаются только ближе к ночи. Сегодня вечером я согласился поужинать с приятелями, которых не видел уже несколько месяцев. Семейная обстановка пойдет мне на пользу, за мной там будут ухаживать, кормить спагетти и поить красным вином, как это частенько бывало. Может, расскажут какие-нибудь новости о Шарлотте. Меня они о ней не расспрашивают. С ними я впервые чувствую себя одиноким.

— Пуншика для аппетита, Марко?

Чарли и Жюльетта хлопочут вокруг меня, словно я их сын, вернувшийся из армии. Я с удовольствием болтаю о погоде, о цвете портьер и об изысканном запахе карри, который доносится к нам из кухни. Приходят Беатриса и Огюст с шампанским. Объятия и поцелуи. Я уже давно не видел Беатрису. Она мне сообщает, что работает в магазине грампластинок. Огюст по-прежнему возит какого-то министра. Все говорят о своей работе, все, кроме меня, и возникает ощущение, будто я вернулся к цивилизации после долгого изгнания. Чарли жалуется на переполненные классы в его лицее, Жюльетта объясняет, что после распродажи шмоток у нее в магазине ее уже ноги не держат. Обожаю их, всех четверых! Мне безумно интересно все, о чем они говорят: о решениях ректора насчет коллежей Валь-де-Марны, о борьбе с кражами в крупных универмагах, о цене нового «сафрана» — меня интересует все. Я задаю вопросы, слушаю, иногда сочувствую, но ничего не пропускаю. Это настоящие люди с их настоящими буднями, мне плевать, банальны ли они, правдоподобны или реалистичны. Общаясь с ними, я и сам себе кажусь нормальным, я расслабляюсь, выпиваю пунша, который любезно ударяет мне в голову, и принимаюсь ворошить какие-то общие воспоминания, словно и Шарлотта тут с нами. Жюльетта наклоняется и протягивает мне чашечку с орехами акажу, и я не могу удержаться, чтобы не заглянуть к ней в декольте. Меня всегда к ней чуточку влекло. Обычно я воображал, что она была бы не против. Это наводит меня на мысль о Филиппе, приятеле Джонаса, который…

— Марко?

…А если Камилла влюбится в Менендеса? Тогда незачем будет устраивать ей эту встречу с Филиппом, тем более что Джонасу есть что скрывать от ФБР по поводу Филиппа.

— Э-э-э-э-э-э-э-э-э-эй… Марко… вернись на землю!

— Простите, — мямлю я, вытаскивая записную книжку. — Совершенно забыл поздравить отца с днем рождения, надо непременно записать, не то опять выскочит из головы.

Я знаю, что станет с Камиллой… Знаю! И мне непременно надо это записать!