Сага о Йёсте Берлинге

— Господин Берлинг, — говорит она, подходя к нему, — у вас поразительная способность заставлять людей забывать о том, кто вы такой. Только что я услышала рассказ о том, как умерла Эбба Дона: ее убило сообщение о том, что она любила недостойного. Лишь сегодня я услышала обо всем этом. Ваша поэма дала мне понять, что этим недостойным являетесь вы. Я не могу понять, как смеет человек с таким прошлым, как ваше, показываться в обществе порядочных женщин. Я не могу понять этого, господин Берлинг. Теперь я изъясняюсь достаточно ясно?

— Вполне, графиня. В защиту себе я позволю заметить одно. Я был убежден, я все время был убежден, что вы знаете обо мне все. Я никогда ничего не стремился скрывать, но едва ли кому-нибудь может доставить удовольствие самому кричать повсюду о самых горьких минутах своей жизни.

Он ушел.

И в тот же момент графиня Дона наступила своей маленькой ножкой на букет голубых подснежников.

— Ты сделала то, что я задумала, — сухо проговорила Анна Шернхек графине, — но теперь конец нашей дружбе. Не надейся, что я могу простить твою жестокость к нему. Ты выгнала его, ты высмеяла и унизила его, а я готова была бы последовать за ним в тюрьму или на позорную скамью, если бы это потребовалось. Теперь я буду его опекать, я возьму его под свою защиту. Ты сделала то, что я задумала, но я этого тебе никогда не прощу.

— Что ты говоришь, Анна!

— Если я и рассказала тебе эту историю, неужели ты думаешь, я сделала это с легким сердцем? Ведь я рассказывала ее, кусками вырывая сердце из своей груди.

— Почему же ты тогда сделала это?

— Почему? Да потому, что я не хочу, не желаю, чтобы он сделался любовником замужней дамы...

Глава тринадцатая МАМЗЕЛЬ МАРИ

Тише, тише!

Над моей головой что-то жужжит. Это, должно быть, летает шмель. Постойте немного! Вы чувствуете, какое благоухание? Готова поклясться, что это пахнут полынь, лаванда, черемуха, сирень и нарциссы. Как чудесно вдыхать этот аромат в осенний пасмурный вечер среди шумного города. Стоит мне только представить себе этот благословенный уголок, как тотчас же я слышу жужжание и вокруг меня распространяется аромат, и я невольно переношусь своими воспоминаниями в обнесенный живой изгородью маленький четырехугольный садик, полный цветов. По углам густая сирень образует нечто вроде беседок, скрывая узкие деревянные скамьи, а вокруг цветочных клумб, которым придана форма сердца или звезды, вьются узкие дорожки, посыпанные белым речным песком. С трех сторон садик окружен лесом. Вплотную к нему подступают одичавшие рябина и черемуха; аромат их красивых цветов смешивается с благоуханием сирени. Подальше в несколько рядов выстроились березы, а там уже начинается ельник, настоящий дремучий лес — притаившийся, темный, мохнатый, колючий.

С четвертой же стороны к садику примыкает маленький серый домик.

Лет шестьдесят тому назад садик этот принадлежал фру Муреус, из Свартшё, которая зарабатывала себе на жизнь тем, что шила стеганые одеяла крестьянам и готовила им обеды по праздникам.

Милые друзья! Среди многих хороших вещей, которые я вам советую приобрести, — прежде всего я упомяну пяльцы для стежки одеял и маленький садик. Большие, неуклюжие старинные пяльцы с расшатанными винтами и сбитыми коромыслами, пяльцы, за которыми одновременно могут работать пять-шесть человек, состязаясь в быстроте и в ловкости, чтобы получались самые красивые стежки С изнанки; работая за этими пяльцами, едят печеные яблоки, болтают без умолку и играют в «путешествие по Гренландии» или в «чур кольцо» и хохочут так, что белки в лесу падают с деревьев от испуга. Такие пяльцы, дорогие мои друзья, для зимы, а для лета — маленький садик! Не огромный сад, куда вкладываешь гораздо больше денег, чем получаешь удовольствия, — нет, а просто маленький цветник! Пусть он будет совсем небольшой, чтобы вы могли сами ухаживать за ним. Посадите на небольших клумбах кусты шиповника, а вокруг них незабудки, и пусть крупные махровые маки окаймляют клумбы и песчаные дорожки. Не забудьте и красновато-бурую скамью, обросшую со всех сторон орликами и кудрявками!

Но пяльцы и цветник — это еще не все, чем владела старая фру Муреус. У нее было трое дочерей, веселых и работящих, и небольшой домик у дороги. У нее были также небольшие сбережения на самом дне сундука, старомодные шелковые шали, несколько кресел с прямыми спинками и много полезных знаний, необходимых тому, кто сам должен зарабатывать себе на хлеб.

Но все-таки самое лучшее, чем обладала фру Муреус, были пяльцы, которые обеспечивали ее работой круглый год, и цветник, который радовал ее в продолжение всего лета.

Кроме того, в домике фру Муреус, на чердаке, снимала мансарду одна маленькая высохшая мамзель. Ей было лет сорок. У мамзель Мари, как всегда называли ее, была своя точка зрения по многим вопросам, как это, впрочем, часто бывает с теми, кто живет одиноко и постоянно рассуждает о предметах совершенно ему незнакомых.

Мамзель Мари считала, что любовь есть источник всех бед в этом печальном мире.