Сага о Кае Лютом

Несколько стрел полетели в толпу и вонзились в зазевавшихся людей. Мгновение тишины, и площадь огласили переполошенные крики: завопили бабы, увидев раненых, заревели дети, мужики пытались пробиться к выходу и вытолкать своих. Давка, суета! Кого-то явно задавят или затопчут. Но то не моя беда!

Я всучил Хальфсену спасительную железку и глянул на князя. Что ж, значит, таков твой суд, Красимир?

Мои хирдманы ждали приказа. Сколько-то ульверов застряли в толпе, но Дометий не зря отправил большую часть к мосту, да и лучники ждали.

Вперед!

С крыш на дружинников посыпались стрелы. Сейчас кони им больше мешали. Из-за толпы всадники не могли толком сдвинуться с места, укрыться или атаковать. Они ударили рунной силой, чтобы отпугнуть народ, но стало еще хуже. Бабы с дитями попросту валились наземь, прямо под копыта лошадей, мужи, что покрепче, искали своих и оттаскивали подальше.

Я спрыгнул с помоста и пошел к князю.

Но первым до меня добрался другой живич-хельт, он соскочил с лошади и, распихивая людей, рванул вперед. Да только длинным мечом средь толпы особо не помашешь. То ли дело — топор! Я перехватил свой топорик поближе к середине рукояти, коротко, без замаха, вогнал шип в бедро дружинника. Левой рукой вытащил нож и ударил снизу в горло, под кольчужную бармицу. Стряхнул тело и пошел дальше.

Еще трое прорвались. Да и посвободнее теперь стало. За плечом встал Простодушный, я через стаю слышал его жажду боя, его огонь! Хальфсен остался на помосте, там дружинников нет, а от остальных он сумеет отбиться.

Бзынь! Я отбил стрелу одним лишь взмахом топора, даже толком не углядев ее.

Налетел первый дружинник, весь в кольчужной сетке с головы до ног, с длинным мечом, только без щита. Я поднырнул под его руку, лезвие топора бессильно скользнуло по плотным мерцающим кольцам, зато я оказался позади противника. Сразу же прыгнул ко второму, другой конец топорища влетел ему в лицо да ударился в наносник шлема. Вот же нацепили на себя железа! Впрочем, живичу все равно досталось, наносник прогнулся внутрь. Сзади Херлиф бился с первым дружинником, нельзя к нему пропускать воинов! Укол в бок. Я отбил удар и пнул противника в колено. Он пошатнулся, и я махнул ножом. Впустую! А вот шип топора не прошел мимо и пробил дорогую кольчужку. Рана небольшая, но всё ж.

Ладно, хватит играться. И нож с топором замелькали так, будто у меня не две руки, а пять. Когда я остановился, рассеченные кольчужные кольца все еще сыпались под ноги, хельт ошарашенно смотрел на меня, не успев почувствовать боль от нескольких десятков ран. Херлиф добил первого, и я указал на своего:

— Добей!

Мне с того хельта никакого толку, так хоть Простодушный что-то отхватит. Еще одного перехватил человек Хундра, пробившийся к нам сквозь толпу. Я слышал, как волки рвали дружинников с боков и на дальней стороне площади. Первые раненые, правда, больше живичи, непривычные ни к таким сражениям, ни к схваткам с людьми. А каково им будет после боя?

Я уложил еще двоих, потом враги куда-то пропали. Князь с оставшимися дружинниками сумел развернуть коней и уйти назад, к Вечевой стороне.

— Мост! Ворота! — кричал кто-то впереди на фагрском.

Меня обдало волной чужой боли. Я помчался к мосту, перепрыгивая через лошадиные трупы и поваленных людей. Мой живич скрючился, зажимая рубленую рану через весь живот. Бездна!

Я оглянулся. Почти весь люд разбежался с площади.

Ну уж нет!

— Херлиф! Карлов и хускарлов сюда! Не из наших!

Простодушный тут же сорвался с места, я же отыскал еще дышащего дружинника и двурунную подавленную бабу, что уже и двигаться-то не могла, лишь беззвучно разевала рот. Сунул их к живичу, помог сжать нож и направил его руку. Удар! Второй! Живич чего-то бормотал на своем языке, но я даже вслушиваться не стал.

Вскоре вернулся Херлиф, приволок шестирунного перепуганного мужика. Тот, видать, пытался отбиваться, разорвал губу Простодушному, но всё ж не вырвался. Я оплеухой заставил его заткнуться, силой уложил под нож своего живича. И, хвала Скириру, этого хватило.

Лишь после этого я добрался до моста.

— Ушли, сукины дети, — сплюнул Эгиль. — Треть своих оставили и ушли.

И закрыли за собой ворота…

Да, за нами осталась Торговая сторона Раудборга, но мне-то надобна не она. Кровавую виру за нордского купца мы взяли, а вот золото и безднов князь остались на той стороне реки. И продолжать сейчас нельзя, я уже слышал отголоски боли, что скоро накроет моих хускарлов.

— Перекрыть все ворота из Вечевой стороны, чтоб ни одна душа не выбралась. На пристань тоже послать людей. И позови Милия с Дометием! Надо решать, что делать с Торговой стороной.

Сам же просмотрел стаю после боя. Еще один клетусовец поднялся на руну, до девятой. Лундвар вырвал себе восьмую. Наш Стейн, не Трёхрукий, что давно остановился на восьмой, тоже подрос. Пара львят перешагнула порог, но ими пусть Дагейд и занимается. Почти всех живичей отправили подальше от моста, потому никто из них в бою не побывал, кроме того, которого я исцелил. Зато их и хельтовы дары не потрепали.